Типология иллокутивных целей (речевых интенций)

Понятие интенции имеет давнюю историю, поскольку появилось еще в средневековой схоластике и обозначало намерение, цель и направленность сознания, мышления на какой-нибудь предмет. Сам термин "интенция" был введен в современную лингвистику последователями Дж. Остина, одного из создателей теории речевых актов, с целью достижения более высокой точности в описании иллокуции, иллокутивной функции и иллокутивной цели.

С.В. Мощева склоняется к определению, согласно которому интенция понимается как потенциальное или виртуальное содержание высказывания, то есть, речевая интенция представляет собой намерение говорящего сообщить нечто, передать в высказывании определенное субъективное значение. (Мощева, 2011, 223)

Иллокутивная цель - это установка на определенную ответную реакцию адресата, которая сообщается ему в высказывании (Серль, 1986, 182).

Джефри Нейл Лич выделяет четыре типа иллокутивных функций, в зависимости от того, как они связаны с социальной целью установления и поддержания ровных отношений между людьми:

конкуренция, когда иллокутивная цель конкурирует с социальной целью, например: приказ, вопрос, просьба;

совпадение, когда иллокутивная цель совпадает с социальной ролью, например: предлагание, приглашение, приветствие, благодарение, поздравление;

сотрудничество, когда иллокутивная цель безразлична по отношению к социальной цели, например: утверждение, сообщение, объявление, инструкция;

конфликт, когда иллокутивная цель находится в конфликте с социальной целью, например: угроза, обвинение, проклятие, упрек. (Leech, 1986, 104)

Дж. Серль показал, что иллокутивные акты с одним и тем же содержанием могут иметь совершенно различные иллокутивные цели. Так произнесение следующих выражений:

Джон выйдет из комнаты?

Джон, выйди из комнаты!

Если Джон выйдет из комнаты, я тоже выйду.

является в первом случае вопросом, во втором - просьбой или приказом, в третьем - гипотетическим выражением намерения.

Дж. Серль также выделил число факторов, которые влияют на формирование интенции говорящего и распознавание ее слушающим. Он заметил, что при идентификации интенции, реализованной в очередном речевом акте, говорящий и слушающий ориентируются на то, что было ими высказано ранее к моменту этого речевого акта. (Серль, 1987,110)

Дж. Серль разграничивает интенцию и Интенциональность (с прописной буквы), отмечая, что намерение сделать что-то является лишь одной из форм Интенциональности наряду с верой, надеждой, страхом, желанием. Это разграничение Дж. Серль реализует в своей классификации иллокутивных актов, учитывая то, что ряд глаголов наряду с обозначением речевого акта, называет и коммуникативную интенцию говорящего. (см. Приложение 1 - таблица Дж. Серля)

Обобщая существующие типологии иллокутивных целей, И.Н. Борисова предлагает следующую классификацию речевых поступков:

Директивы (выражают попытку адресанта (говорящего, пишущего) побудить адресата к действию или бездействию, повлиять на мировоззрение, установки, эмоции адресата, вызвать в них желаемые изменения): агитация, жалоба-2, заверение, запрет, инструкция, команда, наказ, поручение, подстрекательство, предложение, предписание, приглашение, призыв, приказ, принуждение, просьбы различной степени интенсивности (заклинание, мольба, "настояние", упрашивание, "канючение"), разрешение (позволение), распоряжение, рекламация (требование возместить убытки), рекомендация-2, совет, требование, убеждение, уверение, увещевание, уговаривание, угроза, ультиматум, урезонивание, успокаивание, утешение, ходатайство, шантаж и т.п.

Комиссией (принятие на себя обязательств): гарантирование, зарок, заявление о намерениях, клятва, обет, обещание, обязательство, ратификация (подтверждение договоренности), отказ выполнить просьбу, отклонение предложения, признание вины, согласие выполнить просьбу, подтверждение намерений, присяга, ручательство, "честное слово" и т.п.

Экспрессией (ориентированы на самовыражение адресанта и делятся на два подкласса в зависимости от степени социально-этикетной обусловленности экспрессивного проявления в данной ситуации):

А. Эмоционально-личностные экспрессивы - эмотивы: выражают возникающие в ходе общения чувства, эмоциональные оценки и эмоционально окрашенные отношения: радость, печаль, боль, гнев, удовольствие, недовольство, обиду, досаду, удовлетворенность, заинтересованность, безразличие, негодование, возмущение, симпатии и антипатии и др.

Б. Социально-этикетные экспрессивы (регулируют эмоциональные проявления в социально регламентированных этикетных и ритуализованных ситуациях): благодарность, благословение, вокатив (различные формы обращений, например величание, титулование, уменьшительно-ласкательные и презрительно-уничижительные формы), извинение, напутствие, приветствие, прощание, прощение (принятие извинения), поздравление, пожелание, представление (незнакомого лица), соболезнование, сочувствие, тост.

Вердиктивы (оценки):

А. Валюативы (выражают оценочное мнение и мнение-суждение): возражение (несогласие с мнением), дискутирование (дискуссия*), опровержение, оспаривание (спор), осуждение, отрицание, полемизирование (полемика), порицание, "пререкания", "препирательства", протест, сомнение, выговор, диагноз, жалоба-1 (нытье, причитание, сетование, хныканье), заключение, замечание, издевка (глумление, обзывание), инвектива (брань, ругань, оскорбление, проклятие, хула), интерпретация (оценочный метавывод), иронизирование, колкость, комплимент, лесть, насмешка, обвинение, обличение, оправдание, острота, призыв к стыду и совести, похвала, приговор, покаяние (признание вины), рекламирование-2, рекомендация-1, согласие (присоединение к мнению: одобрение, поддержка, подтверждение, уступка), сожаление, укор, уличение, упрек, характеристика, хвастовство, шутка и т.п.

Б. Суппозитивы (выражают мнение-предположение): догадка, допущение, опасение, предостережение, предположение, предсказание, предупреждение, прогноз, прорицание (пророчество), угадывание и т.п.

Репрезентативы (оперирование информацией): выдавание секретов и тайн, выяснение, дескриптив (описание предмета, лица, явления), доклад, донос, запрос, заявление, извещение, исповедь, истолкование, комментарий (сопроводительное сообщение о текущих событиях), констатив (констатация наличия, существования факта, явления), коррекция (добавление, поправка, пояснение, уточнение), намек, напоминание, нарратив (рассказывание, повествование), объявление, ответ на вопрос, отчет, признание в чувствах, рапорт, провокация, репродуктив (передача чужой речи посредством зачитывания, пересказа, перефразирования, повтора, цитирования и т.п.), рогатив (запрос информации, уточняющий вопрос и т.п.), сообщение, уведомление, экспликатив (аргументирование, вывод, иллюстрирование, обоснование, объяснение, рассуждение), умолчание.

Коммуникативные регулятивы (связанные с "организационными" аспектами взаимодействия): речевые поддержки, подтверждения наличия контакта, тематическая инициатива, отказ от темы, мена темы, различные способы передачи и захвата коммуникативной инициативы, асемантические контактивы, заполнители пауз и т.п. (Борисова, 2007, 158-160).

Сравнивая классификацию иллокутивных актов и целей Дж. Серля и И.Н. Борисовой, можно найти некоторые сходные черты.

Таким образом, интенциональность является основополагающей стороной речевого механизма и продуцируемой им речи; коммуникативная интенция представляет конкретную цель высказывания, отражающую потребности и мотивы говорящего, мотивирует речевой акт, лежит в его основе, воплощается в интенциональном смысле, который имеет разнообразные способы языкового выражения в высказываниях. Следовательно, речевые интенции связаны и с задачами коммуникативного оформления высказывания, и со способами максимального эффекта воздействия на адресата речи, т.е. выбора и реализации речевого акта.

коммуникативный речь экстремальный кинотекст

Другая категория, играющая важную роль в теории речевых актов, это речевая интенция, намерение, коммуникативная цель говорящего или предполагаемый к передаче смысл (английское слово intentiori восходит к лат. intendere - "направлять внимание", буквально "вытягиваться, распространяться в каком-то направлении").

Кажется, кому, как не говорящему, знать, что он хочет сказать? При ближайшем рассмотрении это оказывается верно либо в очень простых (Дайте пить), либо в очень специальных, искусственных видах речи (например, научной). В подавляющем большинстве ситуаций конкретная направленность речи осознается нами лишь частично. В состав намерения входит не только сознательный замысел говорящего, но и факторы, слабо осознаваемые или не осознаваемые совсем, как внутренние (индивидуально-психологические). так и обусловленные внешним контекстом общения.

Джон Роджерс Сёрль (р. 1932) - американский философ, развивавший теорию речевых актов, а позже, начиная с 1980-х гг., теорию искусственного интеллекта известные работы: "Речевые акты" (1969). "Интенциональность" (1983). "Новое открытие сознания" (1992), "Видеть вещи как они есть: теория восприятия" (2015) и др.

"Основной единицей языковою общения является не символ, не слово, не предложение и даже не конкретный экземпляр символа, слова или предложения, а производство этою конкретною экземпляра в ходе совершения речевого акта".

Именно с этой сложностью столкнулись исследователи в попытках типологизировать речевые акты - и сам Дж. Остин, и развивавший его идеи Дж. Сёрль. Типологии обоих строились на допущении, что коммуникативный смысл высказывания тождествен интенции говорящего, то есть

тому, что говорящий намеревался сказать/сделать своими словами. Сёрль, например, свел все многообразие речевых актов к пяти основным:

• репрезентативы - мы сообщаем людям о том или ином положении вещей;
• директивы - мы пытаемся побудить их что-либо сделать;
• комиссивы - мы связываем себя тем или иным обязательством;
• экспрессивы - мы выражаем те или иные свои переживания;
• декларативы - мы производим изменения посредством своих высказываний.

Предложенная типология отличается завидной стройностью, но имеет и неявное "слепое место". Возможным возражением может быть то, что речевой акт по определению протекает не в вакууме, а в ситуации-контексте, предполагает участие по крайней мере двух субъектов, причем адресата или адресатов нельзя считать лишь пассивными восприемниками посланий говорящего. Даже в ситуации устного общения (лицом к лицу), когда контекст и цель взаимодействия как будто бы определены соприсутствием собеседников, смыслы не передаются гарантированно и необязательно совпадают у говорящего и воспринимающего речь. По-своему на этом настаивали и Р. Якобсон (в его схеме коммуникации адресат присутствует как активный фактор), и М. Бахтин (в его трактовке слушатель - полноправный участник речи). Учета требует не только интенция говорящего, но и интенции всех партнеров по диалогу, а также то обстоятельство, что контекст общения ими, во-первых, может определяться по-разному и, во-вторых, не всегда рационализируется в полной мере. Даже однословный речевой акт предстает в итоге маленькой драмой, способной иметь разный, неожиданный смысл для участвующих в ней лиц.

Пример из практики

В качестве иллюстрации того, как многосложен акт общения, можно привести ироническую зарисовку, выполненную американским писателем и философом О. У. Холмсом (1809-1894), большим знатоком и любителем разговорных практик.

Когда общаются двое, например, Джон и Томас, - пишет он, - реально в общении участвует целый виртуальный "коллектив", а именно: Джон как он есть; Джон как он себя воображает; Джон как его воображает Томас - и то же со стороны Томаса. Все эти Джоны и Томасы не равны друг другу, часто даже непохожи друг на друга, могут не подозревать друг о друге, но в разговоре все имеют значение. "Допустим, Джон как он есть стар, скучен и уродлив. Но, поскольку высшие силы не одарили людей способностью видеть себя в истинном свете, вполне вероятно, что Джон воображает себя юным, остроумным и привлекательным и в разговоре исходит из этого идеала. Допустим, что Томас, со своей стороны, видит в партнере искусного притворщика, - и тогда, как бы тот ни был простоват и глуп, в разговоре, поскольку это касается Томаса, он будет фигурировать как искусный притворщик. То же можно сказать и о трех Томасах. Приходится заключить, что до тех нор, пока не родится на свет человек, знающий себя не хуже своего Создателя или видящий себя ровно так, как его видят другие, в разговоре двоих всегда будут участвовать по меньшей мере шестеро. И тот из них, кого мы назвали человеком как он есть, в философском смысле наименее существен".

Адаптируя свою теорию к реальной сложности речевого взаимодействия, Сёрль предложил различать прямые и косвенные речевые акты. В прямом речевом акте, по мысли ученого, интенция - коммуникативная цель говорящего - заявлена однозначно (он имеет в виду ровно то, что говорит) и гак же однозначно понимается слушателем, - таким образом для понимания достаточно чисто языковых параметров. Когда судья говорит "Виновен", нет места для разночтений, возможна лишь юридическая апелляция. Но такие прямые и одновременно жестко конвенциональные акты - не самые распространенные в наших речевых практиках. Возможны, и даже очень многочисленны, признает Сёрль, случаи, когда говорящий, помимо прямого значения собственных слов, имеет в виду что-то большее или совсем другое, не говоря уже о значениях, которые этим же словам может приписать адресат. Косвенность - не что иное, как рассогласование между буквальным и коммуникативным смыслом высказывания. Например, фраза Я хочу, чтобы вы это сделали по форме представляет собой утверждение (волеизъявление), но по сути своей это просьба, или иначе - просьба, выраженная посредством утверждения. Фраза Вы разве не видите, что перегородили проезд? по грамматической форме представляет собой вопрос, а в контексте может быть обвинением или требованием (водителю - переставить машину). Нетрудно представить себе и менее тривиальные ситуации: например, приказ (уж на что жесткий вид речевого акта!) может принять форму вопроса, совета или даже иронического комплимента. "Представим ситуацию, когда офицер видит дневального и говорит что-нибудь вроде: Вы замечательный дневальный, Петров Данная реплика, скорее всего, произведет эффект приказа "немедленно встаньте и несите службу как полагается": бедный солдат вытянется по струнке и скажет Виноват ! (а то и Есть) ... Если офицер, чтобы разбудить спящего, гаркнет Благодарю за службу , то какой будет ответ?.."

Сёрль поначалу выделил косвенный речевой акт как особый тип и в некотором роде отклонение от нормы прямого речевого действия. В дальнейшем философы и лингвисты пересмотрели эту позицию, признав, что в живых ситуациях общения косвенность присуща почти любому акту речи. Если считать прямое выражение языковой нормой, то "не прямота" - норма речевого выражения и даже, в каком-то смысле, важнейшая антропологическая характеристика речи. Если бы люди говорили "чистыми пропозициями", смысл которых не зависит от контекстов общения, мы жили бы в другом мире - более рациональном, предсказуемом, прозрачном, но и более скучном, чем тот, в котором живем. Реалии живой речи, которой мы пользуемся в коммуникации, повседневной и не повседневной, совсем не таковы.

Самое нехитрое высказывание многофункционально, открыто интерпретации в контексте, который в свою очередь может восприниматься по-разному, то есть тоже открыт толкованию. Возьмем как пример простейшую фразу: Сегодня хорошая погода. Как прямое утверждение факта она имеет содержательную ценность, близкую к нулевой (если исключить

особые обстоятельства, в которых один из участников диалога нуждается в метеорологической информации, но по каким-то причинам лишен доступа к ней). Однако в конкретной ситуации, как косвенное выражение расположения, неформальной дружеской симпатии, это же "высказывание ни о чем" может быть исключительно важно, даже драгоценно. Или представим себе те же слова, сказанные с просительной интонацией ребенком родителю, давно обещавшему поход в зоопарк: теперь это уже просьба или мольба, опять-таки выраженная косвенно.

О косвенном смысле (интенции, коммуникативной цели) мы судим всякий раз применительно к конкретному взаимодействию - на основании не только произнесенных слов, но также их тона, модуляции голоса, жестов и многих других факторов и обстоятельств общения. Они, в свою очередь, могут контролироваться или не контролироваться говорящим и толковаться по-разному воспринимающим речь, в том числе и превратно. К примеру, фраза Я собираюсь надеть вечернее платье , взятая сама но себе, есть констатация вполне однозначного намерения. Но представим себе бытовую ситуацию: муж и жена собираются в гости, она входит в комнату и застает его "уже одетым" в футболку и джинсы. В этом контексте высказывание сохранит смысл как констатация, но приобретет, несомненно, и дополнительный, ситуативно куда более важный посыл (побуждение переодеться). Разумеется, адресат может не отреагировать на этот косвенный смысл или вообще не заметить его, что чревато болезненным переживанием коммуникативной неудачи, напряжением в семейных отношениях.

Пример из практики

Представим себе нехитрую бытовую сценку: маленький ребенок завязывает разговор с незнакомым мужчиной на скамейке в парке, а мать обрывает его с деланной строгостью: "Не приставай к дедушке!" "Что вы, мне приятно!", - отзывается сидящий на скамейке. Какие действия производят в данном случае участники общения? Разумеется, ребенок едва ли воспринимает собственную речь как приставание, а повелительная реплика матери обращена столько же к нему - как приказ, сколько и к взрослому участнику общения - как жест вежливости, извинение за невольное нарушение ребенком неписаных правил поведения в публичном месте. Не исключено, впрочем, что сама женщина при этом невольно оскорбляет собеседника, называя его дедушкой. Ответные слова мужчины могут быть искренним выражением эмоции или вынужденно-формальным жестом, и от того, как именно они будут истолкованы и восприняты, зависит дальнейшее развитие или иссякание ситуации общения.

Если даже при взаимодействии лицом к лицу мы не всегда точно "знаем, что говорим", и не всегда можем предугадать эффект собственного высказывания, - что говорить о дистантном общении, например, через средства массовой информации, когда число посредующих звеньев, факторов и контекстов восприятия резко возрастает, а контроль над многомерностью действий слова практически невозможен. Тут перформативные эффекты могут оказаться - и, как правило, оказываются - разнообразны, неожиданны и чреваты дорогостоящими (даже и в буквальном смысле) последствиями.

Пример из практики

Рассмотрим в качестве примера действие фразы политика, произнесенной спонтанно, мгновенно разлетевшейся в эфире и ставшей предметом толков и толкований. Такой была, к примеру, реплика Президента Российской Федерации В. В. Путина в интервью американскому телеведущему Ларри Кингу, данном вскоре после гибели в 2000 г. подводной лодки "Курск". На вопрос шоумена: "Так скажите же, что случилось с подводной лодкой?" - прозвучал ответ: "Она утонула". Констатация очевидного факта подразумевала демонстративный отказ от коммуникации ("не буду отвечать на вопрос, скажу только то, что вы и сами знаете"), и это был, безусловно, сильный перформативный жест, который произвел шоковое впечатление на аудиторию и англо-, и русскоязычную. При этом смысл ему приписывался самый разный - отсюда бурная публичная дискуссия по следам выступления Путина. Одни усмотрели в его словах холодный цинизм, другие - умение "держать лицо" перед противником; кто-то предвидел как следствие этого эпизода политический крах, а кто-то, напротив, - выигрыш...

В большинстве реальных жизненных ситуаций одно высказывание способно осуществлять сразу несколько действий, в том числе порой взаимоисключающих.

Проблема классификации речевых актов

В попытках создать стройную классификацию речевых актов приняло участие немало философов и лингвистов, но выстроить единую "грамматику" не удалось никому - именно потому, что критериев построения слишком много и число конфигураций, в которые они могут складываться, практически бесконечно. Это не мешает исследователям продолжать усилия, проводя границы и выделяя категории, условность которых все хорошо понимают, - к этой увлекательной и небесполезной (в рамках решения той или иной конкретной задачи) работе может приложить руку любой из вас. К примеру, можно различать ритуальные и неритуальные речевые акты (отчасти этот способ классификации пересекается с делением их же на конвенциональные и не конвенциональные). Ритуал предполагает действие (в том числе речевое) в рамках традиционного, принятого и привычного порядка, не сопряженное с самостоятельным выбором и творческим решением; неритуальный акт, наоборот, предполагает полноту ответственности говорящего за слова и действия слов. Ритуалы могут быть как жесткими, с четко фиксированными формами (инаугурация президента, принесение воинской присяги, религиозный обряд и т.д.), так и относительно свободными: таковы в большинстве бытовые речевые ритуалы. Последние любопытны тем, что исполняются нами автоматически, а замечаются скорее в случае невыполнения. Скажем, некто, здороваясь с коллегой в коридоре, спрашивает, как дела, слышит в ответ: "Нормально, у тебя?" - бросает "ниче" и идет дальше... Интересуется ли он всерьез тем, как поживает его собеседник? Действительно ли у него самого все в порядке? Эти вопросы в данной ситуации, скорее всего, не встают перед коммуникантами. Но, если в ответ на приветствие другой человек

демонстративно отвернется и пройдет мимо, отказ от участия в ритуале сразу окажется значимым. Разумеется, нельзя исключить и того, что за безличным "как дела?" может стоять вполне искренний и конкретный интерес, - его наличие может перевести ритуальный контакт в плоскость практического, индивидуального неритуального взаимодействия.

Подытоживая, стоит сказать, что сложность работы с речевой коммуникацией, в том числе работы по классификации речевых актов, обусловлена тем, что мы имеем дело не с объективным языковым материалом, а с разнообразными проявлениями человеческой субъективности, не только чужой, но также и собственной. Пытаясь понять и определить намерения, цели общающихся людей, сам исследователь неизбежно выступает в роли участника общения. Позиция "вне находимого наблюдателя" (выражение М. Бахтина) никогда не является стопроцентно объективной - с ней всегда сопряжен тот или иной вид предвзятости, в которой важно отдавать себе критический отчет. Та степень объективности, на которую может рассчитывать естествоиспытатель или "классический" лингвист при работе с языковым материалом, недостижима при работе с человеческой коммуникацией, что не препятствует, разумеется, ее научному анализу.

• U.HT. no: Gibian P. Oliver Wendell Holmes and the Culture of Conversation. Cambridge University Press, 2004. P. 196.
• Дементьев В. В. Теория речевых жанров. М., 2010. С. 178.

Готовясь к выступлению на собрании либо задумав написать книгу или просто поговорить со своим другом о чем-то важном, мы обдумываем цель действий и способы ее достижения. Задуманный план или стремление к желаемому называется интенция. Она может выражаться сознательно, а может затаиться в глубинах бессознательного, проявляясь во влечении к какой-то определенной области.

Рождение понятия

Интенция вобрала в себя основные тезисы из схоластики, которая разделяла умственное (интенциональное) существование предмета и реальное. В Средневековье считалось, что не может быть познания предмета без вмешательства в него. О характере интенции рассуждал Фома Аквинский. Он говорил о формировании интенции разумом относительно понимаемого предмета. В XIX веке с легкой руки психолога Ф. Брентано понятие обрело новую жизнь. Он полагал, что сознание интенционально, то есть направлено на то, что находится вне его самого. Иными словами, понятие приносит смысл сознанию. Ученые А. Мейнонг и разрабатывали в своих научных трудах различные подходы к определению интенции, которые в дальнейшем оказали значительное влияние на ряд направлений в психологии (гештальтпсихология, персонализм и так далее). Еще один философ - М. Хайдеггер - объединял заботу и интенциональность, считая, что между ними существует внутренняя связь. Он утверждал, что «человек в своем бытии - это существо, которое заботит бытие». Если личность терпит неудачу в своем «бытии», то она теряет свои возможности.

Интенция - это что?

Существует несколько значений термина «интенция». Первый объясняет ее как «направленность сознания на предмет». К интенциональным можно отнести познавательные, эмоциональные, мотивационные и другие психические процессы, так как отношение и чувства к предмету могут быть разные. Объект интенции может реально существовать, а может быть придуманным, осмысленным или абсурдным. Вторая интерпретация понятия «интенции» представляется как «направленность на цель» или целевой замысел действия.

Интенция в психологии

В данной науке под термином понимается внутренняя направленность сознания на реальный или выдуманный предмет, а также структура, придающая смысл переживаниям. Интенция - это способность личности иметь намерения, возможность участвовать в событиях дня, изменяя себя. Одной из сторон понятия является способность воспринимать предмет с разных сторон, в зависимости от заложенного смысла. Например, рассматривая недвижимость как место летнего отдыха для семьи, человек внимательно ознакомится с такими вопросами, как комфортабельность, оснащенность, досуг на территории. Если та же недвижимость будет тем же человеком покупаться, то он уже в первую очередь обратит внимание на соотношение цены с качеством жилища. Интенция - это рождение тесной связи с внешним миром. В сложных для восприятия ситуациях человек научился ослаблять взаимосвязь до тех пор, пока не будет готов к пониманию обстановки.

Психотерапевтический прием В. Франкла

Интенция в психологии представлена методом, суть которого состоит в проигрывании человеком своего страха или невроза в критической ситуации. Прием был разработан психологом В. Франклом в 1927 году и до сих пор успешно применяется на практике. Метод носит название - парадоксальная интенция. В качестве примера можно привести жизнь супругов, которые часто выясняют отношения. Психотерапевт предлагает им ссориться как можно громче и эмоциональнее, тем самым неприятная ситуация становится контролируемой. Еще один пример: школьник боится выступать с докладом и его охватывает дрожь. В рамках данного метода ему предлагается самому начать сильно дрожать, тем самым снять возникшее напряжение. Метод парадоксальной интенции может привести к двум результатам: действие или ситуация перестает быть болезненной и неконтролируемой или благодаря переключению внимания на произвольное воспроизведение переживаний ослабляет их негативное влияние.

Суть психотерапевтического метода

Парадоксальная интенция в качестве механизма действия рассматривает процесс самоотстранения, который позволяет личности выйти из неприятной ситуации. Прием построен на желании самого человека осуществить или чтобы кто-то совершил (при фобии) то, что он опасается. Метод парадоксальной интенции активно применяется в психотерапии. Особенно он эффективен при слиянии с юмором. Страх - это биологическая реакция организма на опасные ситуации, и если личность сама будет их искать и сможет действовать вопреки страху, то отрицательные ощущения вскоре исчезнут.

Желание высказаться

В лингвистике интенция - это начальный этап рождения высказывания, после которого следует мотив, внутреннее проговаривание и речь. С рассматриваемым понятием связаны конкретно-коммуникативные смыслы, которые выражаются в процессе общения. Речевая интенция (в широком смысле) - это слияние потребности, цели и мотива воедино, которое формируется в сообщение благодаря использованию коммуникативных средств. В более узком смысле термин рассматривается как действенное назначение и сливается с понятием иллокутивного акта. Доктор филологических наук Н. И. Формановская рассматривает интенцию как замысел выстроить речь в определенном ключе, форме, стиле.

Трудность в исследовании данного термина заключается в уникальности объекта эксперимента, с нередко размытыми коммуникативными намерениями. Речевые сообщения всегда соединены с различными экстралингвистическими событиями, поэтому любое, даже простое, высказывание является многомерным. Выступления имеют волевую установку и воздействуют на адресата. Существует понятие речевой интенции неодобрения, которое является неотъемлемой частью общения. Это отрицательное проявление, которое может перевести разговор в конфликтное русло.

Смысл речевых сообщений. Виды интенции

Выявлять адресата необходимо с учетом взаимоотношений собеседников. Существуют различные типологии иллокутивных целей. Например, профессор Е. А. Красина разработала следующие положения:

1. Ассертивная цель выражается в побуждении «сказать, как обстоят дела». Наиболее часто употребляются утверждения «докладываю», «признаю» и другие.
2. Комиссивная несет с собой задачу «обязать говорящего сделать нечто». В этом случае часто произносятся «обещаю», «гарантирую» и так далее.
3. Директивная цель предполагает попытку «заставить кого-нибудь другого сделать нечто». К этому типу относятся высказывания «прошу», «рекомендую», «приказываю» и другие.
4. Декларативная несет задачу «изменить мир». Часто употребляются утверждения признания, осуждения, прощения, называния.
5. Экспрессивная цель стремится «выразить чувства или установки относительно положения дел». В этом случае используются глаголы «извините», «сожалею», «приветствую» и так далее.

Некоторые психологи и филологи различают два вида интенции. Первый олицетворяет собой направленность сознания человека на окружающую действительность с целью принять, познать, объяснить. Такой вид явления называется когнитивный. Коммуникативная интенция представляет собой направленность сознания на достижение задуманной цели, ради которой человек вступает в разговор или уходит от него.

Текст и интенция

При написании книг или статей писатель опирается на общую концепцию, которую сам определил. Замысел произведения несет название «авторская интенция». Объединение речевого и авторского намерений выражает мировоззрение писателя. Для его обозначения применяются такие понятия, как картина и модель мира, концепт, точка зрения, образ автора, текстовая модальность и так далее. Например, образ писателя формируется из его мнения о неких областях жизни, образа повествователя и персонажей, а также из композиционной и языковой Отношение автора к предметам, его восприятие окружающих людей и событий образуют «модель мира», которая не содержит отражение объективных событий. Поэтому можно заключить, что взгляд писателя остается неизменным и рассматривает действия в произведении только с одной стороны. У читателя тоже формируется свой взгляд на творчество автора.

Обобщая знания

Для характерно индивидуальное отношение к миру, исходными составляющими которого являются переживание о своем положении, отражение возникших эмоций в соответствующих образах, а также рождение программы, направленной на сохранение и развитие человека. Для успешного выполнения личностного плана необходимо желание, намерение индивида. Направленность на результат, анализ необходимых действий являются основными ступенями в достижении желаемого. А возможность переформулировать свое отношение к проблемной ситуации открывает двери в спокойную и успешную жизнь.

Внутренний порыв или необходимость - приказ, например, или обращение другого человека, какие-то внешние обстоятель­ства - вызывают смутную, не всегда ясную потребность ре­чевого высказывания.

Так начинается процесс РА.

Иногда медленно, постепенно, иногда быстрее или даже мо­ментально происходит осознание потребности. Это и есть мо­тивация поступка, в данном случае речь есть поступок (впрочем, она может иметь разные степени поступка, как и ее отсутствие, т. е. молчание тоже поступок). Осознание потребнос­ти может протекать медленно, постепенно, это процесс созре­вания мотивов или начало внутреннего, докоммуникативного, этапа РА

В недрах осознания потребностей, т. е. мотивации, нормирует­ся цель высказывания; осознание цели, принятие решения мож­но назвать окончанием мотивационной ступени РА; но, как уви­дим, постановка цели еще не гарантирует ее выполнения.

Интенция (лат. «намерение») начинается с мотивации (первая ступень, или шаг, этап), и это, возможно, главное не только в речи, но и в любой деятельности человека, тем более на таком высоком уровне сознательного контроля и решения. Итак, мотивация начинается от потребности и завершается целеполага-нием.

Вторая ступень этапа, называемого речевой интенцией, - это предварительное, общее, схематическое определение предме­та речи, иногда также схематического плана. Но разработка до­статочно полного содержания на этой ступени подготовки обыч­но еще невозможна, ибо не решены многие вопросы дальнейшей Подготовки высказывания.

Так, третьей ступенью может оказаться выбор адресата: с кем разговаривать? Этот выбор подскажет ситуация: возможно, |есть несколько человек, они разные: знакомые и незнакомые, рав-JHbie и неравные по возрасту, по воинскому званию, если предпо­ложить, что говорящий - рядовой. В зависимости от ситуации будет выбран адресат, обращение к которому, по прогнозам, обес­печит достижение цели.

Фактор адресата в речи - один из ключевых: выбор адресата (если по ситуации он возможен) требует знания своих конкрет­ных собеседников и психологии людей вообще, интуиции в оцен­ке незнакомых, их эмоционального состояния в момент обще­ния.

Далее следует выбор языка; этот выбор редко приходит в голову в одноязычной среде, например русской, но игнорировать его нельзя, во-первых, за рубежом, во-вторых, на родине в раз­ных средах. Выбор языка мобилизует разные пласты памяти, дает настрой механизмам выбора слов, построения фразы. Нельзя так­же забывать о выборе стилевого ключа: предстоит ли говорящему строгий рапорт военного, или дружеское общение; будет выска­зывание пространным или кратким, в каком темпе, с какими жестами. Все эти решения принимаются моментально и интуи­тивно.

На ступенях речевой интенции происходит вероятностное прогнозирование результата речевого действия на основе прошлого опыта - собственного или чужого. Цель высказывания может не быть достигнута. Вспомним нашего ветерана: он ведь так и не написал мемуаров.

Но ведь есть и другая логика: да, многие рукописи погибли, сгорели, истлели, но что-то и сохранилось: семейные архивы, пись­ма, дневники, скажем, XVIII в., их изучают, они высоко ценятся.

Одновременно с «шагами» интенции продолжает формировать­ся план содержания, он усложняется, его части дробятся вплоть до так называемых микротем. Ячейки матрицы заполняют­ся, содержательная сторона предстоящего высказывания все бо­лее приближается к тому уровню готовности, который даст воз­можность языкового оформления мысли или постепенного пере­хода с кода глубинных мысленных структур на вербализованный, речемыслительный код, который пока не озвучен.

От схематической модели предстоящее высказывание постепен­но переходит к более четким структурам, каркасу речевого произ­ведения. В этом процессе происходят не только количественные из­менения, но и план содержания в чем-то изменяется, уточняется.

У говорящего и даже у исследователя может сложиться преуве­личенное мнение о спонтанности этого процесса. Да, действитель­но, частично функции управления процессом берет на себя сфера бессознательного, языковая интуиция, и тем большую долю, чем опытнее говорящий (сама эта интуиция - продукт многолетнего тренинга, аудирования и говорения). Но контроль сознания все же играет решающую роль: нетрудно методом самонаблюдения убе-диться в этом. Говорящий своим волевым усилием может остано­вить реализацию интенции, внести поправки, и лишь в состоянии аффекта этот контроль не срабатывает, что приводит к таким вы­сказываниям, о которых сказавший впоследствии горько сожалеет

Контроля сознания нет или он ослаблен лишь в инстинктив­ных действиях: это защитные реакции в случае опасности, уча­щенное дыхание, крик боли и т. п.

К инстинктивным действиям близки те акты в конструирова­нии, подготовке речи, которые связаны с эмоциональной сфе­рой человека: улыбки, некоторые жесты, интонации типы «горе-радость».

В связи с вопросами спонтанной речи уместно обратиться к феномену импровизации. Она определяется как создание ка­кого-то произведения (музыкального, речевого, поэтического) в момент исполнения. Этот эффект в речевой деятельности встреча­ется весьма часто, даже в выступлениях перед публикой. По-види­мому, подготовительные, мысленные ступени подготовки речи настолько сжаты, что совмещаются во времени с произнесением, что и создает иллюзию.

Для свободной импровизации необходимы следующие условия:

а) вера в себя, активность, воля, сосредоточенность - полное погружение в создаваемый мир;

б) высочайшая компетенция в избранной теме и широкая об­ щая эрудиция, огромный резерв знаний и высокая готовность памяти; импровизатору нужен лишь мысленный план - все ос­ тальное ему услужливо подаст его натренированная память;

в) свободное владение языком (языками) - средствами лек­ сики, грамматики, стилистики, произносительными нормами; способность моментального выбора синонимических средств;

г) предельно натренированные механизмы речи, высочайший уровень языкового чутья, интуиции; артистизм, владение жеста­ ми, мимикой, позами.

Вернемся к ступеням речевой интенции. Неслучайно именно здесь рассмотрена импровизация: она поможет понять, что ступе­ни подготовки речевого действия представляются дискретными лишь в целях их изучения; на самом деле все они совмещены во времени, взаимодействуют, на них накладывается контроль со­знания. За речевой интенцией следует языковое оформление вы­сказывания, далее - кодовый переход на внешнюю речь; эти сту­пени тоже не имеют жестких границ: они появятся лишь во внеш­ней речи, в устном или письменном выражении.

Намерение продуцента вызвать определенную и запланированную реакцию у реципиента, которая основана на распознавании данной реакции означает успешное осуществление коммуникативного события. Соответственно, говорящий несет ответственность за содержание своего намерения; у него имеется также причина, неотделимая от природы выполняемого им акта, сделать это намерение явным [Стронсон 1986: 141].

Речевое намерение или интенциональный компонент формируется как стратегический замысел до реализации высказывания. В зависимости от стратегии говорящий / пишущий выбирает прямые либо косвенные способы языковой манифестации интенции. В свою очередь языковой опыт адресата, его коммуникативная компетенция помогают правильно декодировать заключенный в языковых средствах интенциональный компонент.

Говорящий / пишущий по собственному усмотрению или под давлением ситуации может изменить свое речевое намерение в ходе общения, внести в него коррективы. В то же время эксплицитность / имплицитность речевого намерения и связанная с ними иллокутивная сила высказывания зависят в большей степени от целеустановки и мотивов говорящего, от прямолинейности выражения речевых стратегий и от планируемого перлокутивного эффекта. В речевой практике встречаются и такие ситуации, в которых стратегия говорящего не предполагает прямого эксплицирования его действительных намерений. Так, например, различные виды рекламной коммуникации, где основная интенция автора может реализоваться пошагово, либо опосредованно с помощью различных речевых актов.

В каждом случае общения коммуниканты имеют свою установку и свои тактики реагирования. Очевидно, что наряду с интенцией говорящего немаловажное значение имеет и интенция адресата, так как акт коммуникации - это результат взаимодействия интенций всех участников речевого общения. Перлокутивный эффект формируется именно комбинацией интенций участников общения, поскольку «адресат - такой же человек, как и говорящий, и его интенция в коммуникативном акте не менее важна, чем интенция говорящего; <...> и только при удачной комбинации этих двух интенций /благоприятной для говорящего/ возможен ожидаемый говорящим результат - совершение адресатом того или иного действия» [Еремеев 2000: 110]. Несомненно, одно и то же речевое намерение адресанта для достижения запланированного перлокутивного эффекта может корректироваться автором в процессе формирования аллокутивной интенции.

Интенциональная структура высказывания представляет собой весьма сложное явление. Она тесно связана с реализацией целого ряда функций языка и языковых единиц, среди которых следует назвать регулятивную функцию, конативную (прескриптивную), апеллятивную, аффективную, оценочную, интеракциональную (межличностную), дискурсивную, металингвистическую и др. [Демьянков 1989: 65]. Сложность исследования интенциональной структуры речевого акта связана и с тем, что в реальном общении происходит накладывание нескольких различных целей и намерений говорящего. Эффективность речевой стратегии оценивается по достижению либо максимального количества целей, либо в зависимости от их иерархии. Вопрос количества иллокуций в высказывании и их иерархии также не находит единой трактовки. Например, Дж. Остин полагает, что и прямой, и косвенный РА (речевой акт) обладают только одной иллокутивной функцией, иначе коммуникация была бы осложнена .

Однако наши собственные изыскания могут являться убедительными доводами о сосуществовании нескольких иллокуций в речевом акте. Еще Дж. Серль относительно косвенных речевых актов отмечал, что «... один иллокутивный акт осуществляется опосредованно, путем осуществления другого», причем первичный иллокутивный акт в терминологии есть действительная реализация некоего предложения в речи, в то время, как вторичный иллокутивный акт (вторичная иллокуция) определяется буквальным значением предложения [Серль 1986: 196].

Е1аше исследование указывает, что речевые акты, которые являются по формальным признакам одним прагматическим типом, а в речевой реализации способны приобретать другую иллокутивную силу, достаточно активно эксплуатируются в различных типах дискурса, в том числе и рекламного. Приведем примеры социальной рекламы из корпуса рекламных текстов, полученных нами способом сплошной выборки из печатных англоязычных источников: “Smoking kills ”

(Advertising poster, 2009) = “Don"t smoke”, ‘‘Drinking kills brain cells” (Advertising poster, 2012) = ‘‘Don’t drink”. Прагматическим типом данных рекламных текстов является ассертивное высказывание, с помощью которого продуцент реализует директивную интенцию. В следующих примерах коммерческой рекламы директивная авторская интенция формируется с помощью речевых актов рогативов: ‘‘Why not let some strategically placed sparkle make your little black dress look this provocative? ” (Self, 2012) = ‘‘Let some strategically placed sparkle make your little black dress look this provocative ”, ‘‘How do you spell relief? R- 0-L-/-I-D-S” (Victoria, 2008) = ‘‘Buy Rolaids”.

Прагматическим фокусом приведенных ниже рекламно маркированных текстов политического дискурса является интенция утверждения (РА ассертив), которая реализуется опосредованно с помощью вопросительного предложения (РА рогатив): ‘‘Do you want a president who believes that your rights come from God, not from government?” = “We don ’t want a president who believes that our rights come from God, not from government”, “Where are the 9 million more jobs that President Obama promised? ” = “There aren’t the 9 million more jobs that President Obama promised" (M. Romney, Ohio. August 15, 2012).

В значительном количестве случаев, как справедливо отмечает Н. Д. Арутюнова, говорящие нарушают правила коммуникации в поисках косвенного способа выражения некоторого смысла. Основной принцип интерпретации косвенного высказывания состоит в том, что это нарушение касается только «поверхностного» значения речевого акта, «глубинное» же его содержание соответствует требованиям коммуникативных максим. «Адресат, таким образом, исходит из предположения, что максимы речевого общения способны имплицировать передаваемый ему говорящим смысл (conveyed meaning)» [Арутюнова 1985:29].

Для интерпретации косвенных речевых актов используются: 1) теория речевых актов; 2) общие принципы речевого общения; 3) «фоновые сведения» (Hintergrundinfcnnationen) о соответствующих фактах, единые для говорящего и слушающего; 4) способность слушающего к логическим выводам [Конрад 1985: 358]. Распознавание речевого намерения продуцента, согласно изысканиям Р. Конрада, напрямую зависит от соблюдения условий успешности реализации того или иного речевого акта. Так, к условиям успешности побуждения можно отнести следующие основные условия: 1.- Говорящий хочет, чтобы слушающий выполнил действие; 2.- Говорящий имеет намерение побудить слушающего к совершению действия; 3. - Момент времени совершения действия позже, чем момент произнесения; 4(a) - «слушающий обязан выполнить действие»; 4(6) - «слушающий не обязан выполнять действие»; 5. - «слушающий в состоянии выполнить действие»; 6. - «слушающий готов выполнить действие», что обусловлено принятием во внимание социально-ролевых отношений между говорящим и слушающим. Автор обращает внимание, что для актуализации приказов, распоряжений, команд должно быть выполнено условие (4а), а для просьб, предложений, советов и распоряжений необходимым условием является реализация (46). Кроме того, условия успешности для побуждений к действию, которые обычно называют «предварительными» (Vorbereitungsbedingungen), имеют скорее статус прагматических пресуппозиций [Там же, с. 360].

Перенос условий успешности для побудительных высказываний на вопросительные высказывания является осуществимым, если соотносить рогативы с императивными перифразами. Так, высказывание “Steigen Sie jetzt aus? / Вы сейчас выходите?” в зависимости от ситуации является либо косвенным побуждением, либо информационным рогативным РА. Причем особенность таких высказываний заключается в отсутствии структурной общности между пропозициональной частью вопросительного предложения и пропозициональным содержанием подразумеваемого императивного предложения. В примерах типа “Konnen Sie diese Uhr reparieren? / Вы можете починить эти часы?” и “Gibst du mir das Buch? / Ты мне (не) дашь книгу?” пропозиция подразумеваемого императивного предложения практически целиком содержится в самом вопросительном предложении. В некоторых конструкциях просьба эксплицитно выражена в вопросительном предложении словом “bitte”, например, “Konnen Sie bitte diese Uhr reparieren? / Прошу вас, вы можете отремонтировать эти часы?”, “Wiirden Sie mich bitte abschleppen? / Прошу вас, не возьмете ли вы меня на буксир?”, “Gibst du mir bitte das Buch? / Прошу тебя, не дашь ли ты мне эту книгу?”. Очевидно, что в представленных примерах значение просьбы не выводится из значения вопросительного предложения и дополнительных сведений о конкретной ситуации, поскольку они представлены в форме языковой структуры, которую Р. Конрад называет гибридной. В рамках одной пропозиции одновременно реализуются два различных речевых акта, причиной образования которых является наложение двух акторечевых ситуаций [Там же, с. 377].

Следует отметить, что в некоторых работах, посвященных интерпретации имплицитных смыслов косвенных высказываний, выделяется аксиологический компонент. Например, в косвенных вопросительных предложениях аксиологическая переменная полностью / частично исключает вопросительное значение, однако под влиянием контекста может реализоваться то оценочная, то эротетическая переменная или обе одновременно [Масленникова 1999: 147].

Р. Конрад делает некоторые выводы о механизме распознавания реципиентом речевого намерения продуцента применительно к косвенным вопросам: а) действие, которое совершает адресат, не является исключительно результатом установления соответствия между вопросительным предложением и значением ожидаемого императивного предложения; б) адресат действует не только на основе лингвистического анализа возможных значений вопросительных предложений; действия являются результатом интерпретации предложения в рамках известной схемы поведения [Конрад 1985: 380-82].

Необходимо внести некоторые пояснения относительно роли реципиента как объекта конструирования высказывания. Так, Г. Г. Кларк и Т. Б. Карлсон отмечают ряд принципов выделения адресата сообщения: 1) прямое обращение, которое реализуется с помощью отделения адресата от других участников коммуникативной ситуации; 2) принцип равновозможности подразумевает описательную или неопределенную формы обращения к адресату; 3) принцип индивидуального распознавания представляет согласованное действие со стороны адресата / адресатов. Иллокутивные акты ориентированы на общий фон продуцента и реципиента. Однако, как полагают Г. Г. Кларк и Т. Б. Карлсон, в ряде случаев общий фон адресанта и одного из участников коммуникативной ситуации может не совпадать с общим фоном адресанта и другого участника коммуникативного события. При этом, если говорящему известно об этих различиях и он в состоянии их проконтролировать, то он может воспользоваться ими в своих целях [Кларк, Карлсон 1986: 315]. Понятие «эскиз аудитории», используемое авторами, синонимично понятию «эскиз реципиента/ов» и подразумевает множество аспектов, которые учитываются при конструировании речи участником разговора, чтобы выразить свою направленность и настроенность на другое конкретное лицо (или лиц), которое также является соучастником [Там же, с. 320].

Рассматривая природу косвенных речевых актов и задачи, связанные с пониманием истинного речевого намерения продуцента, Дж. Серль на примере диалога выявляет ментальные шаги, совершаемые реципиентами для распознавания речевой ситуации:

• - Студент X: Let"s go to the movies tonight.
• - Студент Y: I have to study for an exam.

Вопрос, на основании чего участник диалога X понимает, что ответная реакция участника Y является отклонением его предложения, решается следующим образом: первичный иллокутивный акт, осуществляемый в высказывании Y-a, представляет собой отклонение предложения (сделать нечто), высказанного Х-ом, и что Y достигает этого посредством осуществления вторичного иллокутивного акта, состоящего в утверждении того, что Y должен готовиться к экзамену; Y осуществляет вторичный иллокутивный акт, произнося некоторое предложение, обладающее таким буквальным значением, что буквальное употребление данного предложения и обеспечивает выполнение этого иллокутивного акта [Серль 1986: 198]. Стратегия построения умозаключений состоит, как полагает Дж. Серль, а) в установлении того факта, что первичная иллокутивная цель отклоняется от буквальной цели, а также б) в выявлении содержания первичной иллокутивной цели.

Типы предложений, которые могут представлять косвенные побуждения, например, просьбы и приказы, объединены Дж. Серлем в шесть групп. Это предложения, касающиеся 1) способности слушающего осуществить действие; 2) желания говорящего или необходимости для говорящего, чтобы слушающий осуществил действие; 3) осуществления действия слушающим; 4) желания или склонности слушающего выполнить действие; 5) причин осуществления действия; а также предложения, в которых а) один из перечисленных выше элементов входит в состав другого; б) эксплицитный побудительный иллокутивный глагол вставлен в один из указанных выше контекстов [Там же, с. 202]. Причем каждый иллокутивный акт имеет набор условий, способствующий успешной реализации акта. Так, для побуждений (просьбы) - это подготовительное условие (слушающий способен осуществить действие), условие искренности (говорящий хочет, чтобы слушающий совершил действие), условие пропозиционально содержания (говорящий предицирует будущее действие слушающего), существенное условие (попытка говорящего побудить слушающего выполнить действие). Распознавание и интерпретация слушающим косвенных речевых актов с использованием метафоры, иронии, гиперболы и литоты, построенных за счет нарушения постулата Качества, подчинены фактору наличия общего фона продуцента и реципиента. В противном случае такой речевой акт может быть дефектным и не подлежащим распознаванию адресатом коммуникативного события.

Сочетание нескольких подобных актов имеет намерение предложить реципиенту двойную интерпретацию. Дж. Лакофф говорит о ведущей роли контекста при разграничении буквального и фактически выражаемого значения. В качестве примера автором анализируется высказывание “Натту is a real genius” и рассматривается влияние контекста на значение выражения. Отметим, что устное воспроизведение саркастических предложений в некоторых языках имеет языковое выражение. Например, в ряде американских диалектных вариантах английского языка для реализации сарказма используется правило саркастической назализации, которое действует «при некотором трансдеривационном условии, сводящем фактически выражаемое значение к диаметральной противоположности буквального значения того же предложения» [Лакофф 1985: 464]. В иронических предложениях выявленные импликатуры не могут быть реализованы без знания контекста, разнообразных фоновых знаний, без учета намеренного нарушения продуцентом принципа Кооперации.

Интерпретация метафорического высказывания, согласно взглядам Дж. Серля, включает следующую стратегию: поиск значения, которое отличается от значении предложения; поиск вероятных и известных черт сходства Рий; возвращение к S для определения, какие из кандидатов в значения R являются возможными свойствами S (S - говорящий, Р выражение, R фактическое значение) [Серль 1990: 307]. Кроме того, автором выявляются принципы успешности метафоры, к которым относятся: 1) релевантность свойств Р; 2) известность свойств; 3) согласие на нереальность для Р некоторых свойств R: 4) соображения здравого смысла, природных и культурных факторов; 5) сходство состояний Р и R, 6) ограниченная применимость некоторых свойств Р; 7) реляционный характер метафоры; 8) допущение трактовки метонимии и синекдохи как особых случаев метафоры [Там же, с. 309].

Распознавание речевой интенции продуцента, являясь сложным и многоаспектным процессом, подвержено влиянию целого ряда составляющих коммуникативного события и не может осуществляться лишь на основе определения иллокуции того или иного речевого акта.