Карфаген. История финикийцев в северной Африке

Книга посвящена истории финикийцев – маленького воинственного народа, который заставил считаться с собой все могущественные государства древнего Средиземноморья. Подробно повествуется о нравах и обычаях, религиозных и светских обрядах финикийцев, о великолепных мастерах ювелирного и оружейного дела, резьбы по слоновой кости, камню, металлу, а также изложена история создания древнейшего алфавита – высшего достижения финикийской культуры, которое оказало мощное влияние на все последующие цивилизации Старого Света.

ПРЕДИСЛОВИЕ 1

Глава 1 - НАРОД, ЕГО ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СВЯЗИ 1

Глава 2 - ГЕОГРАФИЯ 2

Глава 3 - ИСТОРИЯ ФИНИКИЙЦЕВ НА ИХ РОДНОЙ ЗЕМЛЕ 5

Глава 4 - ФИНИКИЙСКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ 7

Глава 5 - КАРФАГЕН: ОСНОВАНИЕ И ИСТОРИЯ 9

Глава 6 - ПРАВИТЕЛЬСТВО, КОНСТИТУЦИЯ, СОЦИАЛЬНОЕ УСТРОЙСТВО 11

Глава 7 - РЕЛИГИЯ 12

Глава 8 - ЯЗЫК, ШРИФТ, ТЕКСТЫ 18

Глава 9 - ВОЕННЫЕ ДЕЙСТВИЯ 20

Глава 10 - ГОРОДА 22

Глава 11 - РЕМЕСЛЕННОЕ ПРОИЗВОДСТВО 22

Глава 12 - ТОРГОВЛЯ И ИССЛЕДОВАНИЯ 27

Глава 13 - ИСКУССТВО 32

ПРИМЕЧАНИЯ 40

Примечания 40

Харден Дональд
Финикийцы. Основатели Карфагена

ПРЕДИСЛОВИЕ

Естественно, в небольшой книге, посвященной столь обширной теме, невозможно полностью удовлетворить запросы как автора, так и читателя. Некоторые аспекты истории и культуры финикийцев не затронуты вовсе; другие освещены лишь поверхностно. Однако я надеюсь, что эта книга даст общее представление о финикийцах того периода, когда этот сравнительно небольшой народ был силой, с которой приходилось считаться на всем Средиземноморье и за его пределами. Данный труд также поможет установить место финикийцев в истории наций.

Описывая зарождение народа, я попытался отделить финикийцев побережья от ханаанеев (ханаанеян) вообще и даже опустил раннюю историю этого района, поскольку только в конце бронзового века появились термины "Финикия" и "финикийцы" в том значении, как мы теперь их понимаем. Такой подход объяснит, если не извинит, почему я столь мало внимания уделил великим раскопкам французов в Библе и Угарите.

Литература о финикийцах на разных языках столь обширна, что не хватит всей жизни, чтобы ознакомиться с ней. Я использовал многие источники и должен заметить, что очень часто авторы придерживаются прямо противоположных точек зрения.

Рамки данного труда не дают возможности объяснить различия взглядов и предоставить читателю составить собственное мнение. Некоторые разногласия я отмечаю в тексте или в примечаниях, но в основном излагаю одну точку зрения, опуская полемику.

За последние сто лет на финикийской территории проводилось много археологических раскопок, и не все из них носили научный характер. Самыми результативными и, вероятно, наиболее профессиональными были раскопки последнего века в Северной Африке, особенно в Карфагене, субсидируемые французским правительством. Раскопки также велись в Финикии и на Сардинии. Несомненно, когда все результаты будут опубликованы, они аннулируют некоторые из моих утверждений и догадок, однако если бы я стал ждать новых доказательств, то эта книга никогда бы не увидела свет, а потому я не прошу прощения за ее появление в данном виде.

Мой собственный интерес к Финикии возник много лет назад совершенно случайно, когда, будучи юным студентом Британского университета в Риме, я принял приглашение ныне покойного Байрона де Пророка присоединиться к его экспедиции в Карфаген на раскопки только что обнаруженного святилища Тиннит (Танит). С тех пор Карфаген и финикийцы никогда не покидали моих мыслей, хотя очень часто – ради других тем – эти исследования приходилось откладывать на долгие годы.

Я приношу благодарность всем, кто помог мне в подборе материалов для данной книги.

Д. Б. Харден

Глава 1
НАРОД, ЕГО ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СВЯЗИ

В I столетии до нашей эры, через много лет после падения Карфагена, грек Плутарх пишет о финикийцах:

"Это грубый и жестокий народ, покорный своим правителям и деспотичный по отношению к покоренным народам, жалкий в страхе, свирепый в гневе, непоколебимый в решениях, не обладающий веселостью нрава и не ведающий доброты".

Подобную критику мы находим у Аппиана, грека из Александрии, век спустя:

"Во времена процветания карфагеняне жестоки и высокомерны, но в несчастье они смиренны".

Было бы несправедливо полагаться только на подобные суждения. В I веке нашей эры испанец Помпоний Мела более великодушен:

"Финикийцы – умный народ, благоденствующий во времена и войны и мира. Они преуспели в письменности, и литературе, и других искусствах, в судовождении, в ведении военных действий на море и в управлении империей".

Археологи позволили составить более сбалансированное мнение о финикийцах, однако из всех главных народов древности финикийцы по сей день остаются наименее затронутыми археологическими исследованиями. На финикийских местах археологических раскопок не найдено письменных документов, которые сообщили бы нам, как же сами финикийцы оценивали свои отношения с другими народами, особенно с египтянами, ассирийцами и греками, или рассказали бы о политических и торговых связях с соседями, или снабдили бы нас информацией о достижениях в области пурпурного окрашивания, металлообработки и судостроения. Мы можем судить обо всем этом лишь по косвенным доказательствам: археологическим находкам и не всегда надежным сведениям из письменных источников других народов. Часто эти источники грешат пробелами, и приходится признать, что авторам абсолютно неведомы некоторые исторические события. И все же, несмотря на вышеизложенное, современные ученые и археологи создали довольно ясный образ маленького, но храброго народа, оказавшего огромное влияние на мировую историю и развитие цивилизации.

В древности финикийцам не было равных в области географических исследований и мало кто, разве что греки, мог сравниться с финикийцами-колонизаторами. Финикийцы перевозили сырье и товары по всему известному тогда миру. Их воинская доблесть проявилась не только в долгой борьбе Карфагена с Римом, но и в сопротивлении Тира и Сидона Месопотамии и другим завоевателям. Финикийцы также оказывали военные услуги Персии. Однако все это бледнеет перед их высочайшим достижением – алфавитом. Именно созданием алфавита финикийцы оказали самое мощное влияние на все последующие цивилизации Старого Света. Множество окружавших финикийцев народов, включая греков, быстро восприняли их алфавит, и в той или иной степени он используется во всех индоевропейских и семитических языках.

Народ, о котором мы говорим, обитал на узкой полосе Левантийского побережья от Тартуса до горы Кармел и чуть южнее (рис. 1).

Жители этой части побережья и прилегающих к ней внутренних районов в бронзовом веке названы в Библии ханаанеями. Несмотря на генеалогию, представленную в Книге Бытия, по которой Ханаан (Кенаан) является сыном Хама, они были семитами и говорили на семитском языке.

Можно с уверенностью сказать, что эти ханаанеи не были автохтонами, то есть изначально не проживали на упомянутой территории, однако время их появления там до сих пор дебатируется. Практически все сходятся на том, что было несколько волн миграции семитов, явившихся, вероятно, из Аравии или зоны Персидского залива, но вопросы их происхождения и хронология изобилуют трудностями.

Древний Карфаген был основан в 814 г. до н.э. колонистами из финикийского города Фес. Согласно древнему преданию, Карфаген основала царица Элисса (Дидона), которая вынуждена была бежать из Феса после того, как ее брат Пигмалион — царь Тира убил ее мужа Сихея, дабы завладеть его богатством.

Название его по-финикийски «Карт-Хадашт» означает в переводе «Новый город», может быть, в противоположность более древней колонии Утика.

Согласно еще одной легенде об основании города, Элиссе позволили занять столько земли, сколько покроет бычья шкура. Она поступило довольно хитро — завладев большим участком земли, разрезав шкуру на узкие ремни. Поэтому, поставленная на этом месте цитадель, стала называться Бирса (что означает «шкура»).

Карфаген первоначально небольшим городом, мало чем отличавшимся от других финикийских колоний на берегах Средиземного моря, кроме того существенного факта, что он не входил в состав Тирской державы, хотя и сохранял духовные узы с метрополией.

Экономика города была основана преимущественно на посреднической торговле. Ремесло было мало развито и по своим основным техническим и эстетическим характеристикам не отличалось от восточного. Земледелие отсутствовало. Владений за узким пространством самого города карфагеняне тогда не имели, да и за землю, на которой стоял город, должны были платить дань местному населению. Политическим строем Карфагена была первоначально монархия, а во главе государства стояла основательница города. С ее смертью исчез, вероятно, единственный член царского рода, находившийся в Карфагене. В результате в Карфагене была установлена республика, а власть перешла к тем десяти «принцепсам», которые до этого окружали царицу.

Территориальное расширение Карфагена

Терракотовая маска. III-II вв. до н.э. Карфаген.

В первой половине VII в. до н.э. начинается новый этап истории Карфагена. Возможно, что туда переселяется из-за страха ассирийского вторжения много новых переселенцев из метрополии, и это привело к засвидетельствованному археологией расширению города. Это укрепило его и позволило перейти к более активной торговле — в частности, Карфаген заменяет собственно Финикию в торговле с Этрурией. Все это приводит к значительным изменениям в Карфагене, внешним выражением чего является изменение форм керамики, возрождение старых ханаанских традиций, уже оставленных на Востоке, появление новых, оригинальных форм художественных и ремесленных изделий.

Уже в начале второго этапа своей истории Карфаген становится столь значительным городом, что может приступить к собственной колонизации. Первая колония была выведена карфагенянами около середины VII в. до н.э. на о-в Эбес у восточного побережья Испании. Видимо, выступать против интересов метрополии в Южной Испании карфагеняне не хотели и искали обходных путей к испанскому серебру и олову. Однако карфагенская активность в этом районе скоро наткнулась на соперничество греков, обосновавшихся в начале VI в. до н.э. на юге Галлии и востоке Испании. Первый раунд карфагено-греческих войн остался за греками, которые, хотя и не вытеснили карфагенян с Эбеса, сумели парализовать этот важный пункт.

Неудача на крайнем западе Средиземноморья заставила карфагенян обратиться к его центру. Они основали ряд колоний к востоку и западу от своего города и подчинили старые финикийские колонии в Африке. Усилившись, карфагеняне уже не могли терпеть такое положение, что они платили дань ливийцам за собственную территорию. Попытка освободиться от дани связана с именем полководца Малха, который, одержав победы в Африке, освободил Карфаген от дани.

Несколько позже, в 60-50-х годах VI в. до н.э., тот же Малх воевал в Сицилии, результатом чего было, по-видимому, подчинение финикийских колоний на острове. А после побед в Сицилии Малх переправился на Сардинию, но там потерпел поражение. Это поражение стало для карфагенских олигархов, испугавшихся слишком уж победоносного полководца, поводом приговорить его к изгнанию. В ответ Малх вернулся в Карфаген и захватил власть. Однако скоро он был разбит и казнен. Первенствующее место в государстве занял Магон.

Магону и его преемникам пришлось решать сложные задачи. К западу от Италии утвердились греки, угрожавшие интересам как карфагенян, так и некоторых этрусских городов. С одним из этих городов - Цере, Карфаген находился в особенно тесных экономических и культурных контактах. В середине V в. до н.э. карфагеняне и церетане заключили союз, направленный против греков, обосновавшихся на Корсике. Около 535 г. до н.э. в битве при Алалии греки разбили объединенный карфагено-церетанский флот, но понесли столь тяжелые потери, что были вынуждены покинуть Корсику. Битва при Алалии способствовала более четкому распределению сфер влияния в центре Средиземноморья. Сардиния была включена в карфагенскую сферу, что было подтверждено договором Карфагена с Римом в 509 г. до н.э. Однако полностью захватить Сардинию карфагеняне так и не смогли. От территории свободных сардов их владения отделяла целая система крепостей, валов и рвов.

Карфагеняне, возглавляемые правителями и полководцами из семьи Магонидов, вели упорную борьбу на всех фронтах: в Африке, Испании и Сицилии. В Африке они подчинили все находившиеся там финикийские колонии, включая долго не желавшую войти в состав их державы старинную Утику, вели войну с греческой колонией Киреной, расположенной между Карфагеном и Египтом, отбили попытку спартанского царевича Дориэя утвердиться к востоку от Карфагена и вытеснили греков из возникших было их городов к западу от столицы. Развернули они наступление и на местные племена. В упорной борьбе Магониды сумели их подчинить. Часть завоеванной территории была непосредственно подчинена Карфагену, образовав его сельскохозяйственную территорию - хору. Другая часть была оставлена ливийцам, но подчинена жесткому контролю карфагенян, и ливийцы должны были платить своим господам тяжелые подати и служить в их армии. Тяжелое карфагенское иго не раз вызывало мощные восстания ливийцев.

Финикийское кольцо с гребнем. Карфаген. Золото. VI-V вв. до н.э.

В Испании в конце VI в. до н.э. карфагеняне воспользовались нападением тартессиев на Гадес, чтобы под предлогом защиты единокровного города вмешаться в дела Пиренейского полуострова. Они захватили Гадес, не желавший мирно подчиниться своему «спасителю», за чем последовал распад Тартессийской державы. Карфагеняне в начале V в. до н.э. установили контроль над ее остатками. Однако попытка распространить его на Юго-Восточную Испанию вызвала решительное сопротивление греков. В морской битве при Артемисии карфагеняне потерпели поражение и были вынуждены отказаться от своей попытки. Но пролив у Столпов Геракла остался под их властью.

В конце VI - начале V в. до н.э. ареной ожесточенной карфагено-греческой битвы стала Сицилия. Потерпевший неудачу в Африке Дориэй задумал утвердиться на западе Сицилии, но был разбит карфагенянами и убит.

Его гибель стала для сиракузского тирана Гелона поводом к войне с Карфагеном. В 480 г. до н.э. карфагеняне, вступив в союз с Ксерксом, наступавшим в это время на Балканскую Грецию, и воспользовавшись сложной политической ситуацией в Сицилии, где часть греческих городов выступала против Сиракуз и шла на союз с Карфагеном, предприняли наступление на греческую часть острова. Но в ожесточенной битве при Гимере они были наголову разбиты, и их полководец Гамилькар, сын Магона, погиб. В результате карфагеняне с трудом удержались в захваченной ранее небольшой части Сицилии.

Магониды предприняли попытки утвердиться и на атлантических берегах Африки и Европы. С этой целью в первой половине V в. до н.э. были предприняты две экспедиции:

в южном направлении под руководством Ганнона,
в северном во главе с Гимильконом.

Так в середине V в. до н.э. сформировалась Карфагенская держава, ставшая в то время крупнейшим и одним из сильнейших государств Западного Средиземноморья. В ее состав входили —

северное побережье Африки к западу от греческой Киренаики и ряд внутренних территорий этого материка, как и небольшая часть Атлантического побережья непосредственно к югу от Столпов Геракла;
юго-западная часть Испании и значительная часть Балеарских островов у восточного берега этой страны;
Сардиния (на деле только часть ее);
финикийские города на западе Сицилии;
острова между Сицилией и Африкой.

Внутреннее положение Карфагенской державы

Положение городов, союзников и подданных Карфагена

Верховный бог карфагенян — Баал Хаммон. Терракота. I в. н.э. Карфаген.

Эта держава представляла собой сложное явление. Ее ядро составлял сам Карфаген с непосредственно подчиненной ему территорией - хорой. Хора располагалась непосредственно за стенами города и делилась на отдельные территориальные округа, управляемые специальным чиновником, в составе каждого округа было несколько общин.

С расширением Карфагенской державы в хору иногда включались и внеафриканские владения, как захваченная карфагенянами часть Сардинии. Другой составной частью державы были карфагенские колонии, которые осуществляли надзор над окружающими землями, были в ряде случаев центрами торговли и ремесла, служили резервуаром для поглощения «излишков» населения. Они имели определенные права, но находились под контролем особого резидента, посылаемого из столицы.

В состав державы входили старые колонии Тира. Некоторые из них (Гадес, Утика, Коссура) официально считались равноправными со столицей, другие юридически занимали более низкое положение. Но официальное положение и подлинная роль в державе этих городов не всегда совпадали. Так, Утика практически находилась в полном подчинении у Карфагена (что и приводило позже не раз к тому, что этот город при благоприятных для него условиях занимал антикарфагенскую позицию), а юридически стоящие ниже города Сицилии, в лояльности которых карфагеняне были особенно заинтересованы, пользовались значительными привилегиями.

В состав державы входили племена и города, находившиеся в подданстве у Карфагена. Это были ливийцы вне хоры и подчиненные племена Сардинии и Испании. Они тоже находились в разном положении. В их внутренние дела карфагеняне без нужды не вмешивались, ограничиваясь взятием заложников, привлечением к военной службе и довольно тяжелым налогом.

Властвовали карфагеняне и над «союзниками». Те управлялись самостоятельно, но были лишены внешнеполитической инициативы и должны были поставлять контингенты в карфагенскую армию. Их попытка уклониться от подчинения карфагенянам рассматривалась как мятеж. На некоторых из них тоже налагалась подать, их верность обеспечивалась заложниками. Но чем дальше от границ державы, тем самостоятельнее становились местные царьки, династы и племена. На весь этот сложный конгломерат городов, народов и племен накладывалась сетка территориального деления.

Экономика и социальная структура

Создание державы привело к значительным изменениям в экономической и социальной структуре Карфагена. С появлением земельных владений, где располагались имения аристократов, в Карфагене стало развиваться разнообразное земледелие. Оно давало еще больше продуктов карфагенским купцам (впрочем, зачастую купцы сами были богатыми землевладельцами), и это стимулировало дальнейший рост карфагенской торговли. Карфаген становится одним из крупнейших торговых центров Средиземноморья.

Появляется большое количество подчиненного населения, располагавшегося на разных ступенях социальной лестницы. На самом верху этой лестницы стояла карфагенская рабовладельческая аристократия, составлявшая верхушку карфагенского гражданства - «народа Карфагена», а в самом низу - рабы и близкие к ним группы зависимого населения. Между этими крайностями располагалась целая гамма иностранцев, «метеков», так называемых «сидонских мужей» и других категорий неполноправного, полузависимого и зависимого населения, включая жителей подчиненных территорий.

Возникло протипоставление карфагенского гражданства остальному населению державы, включая рабов. Сам гражданский коллектив состоял из двух групп -

аристократов, или «могущественных», и
«малых», т.е. плебса.

Несмотря на деление на две группы, граждане выступали вместе как сплоченная естественная ассоциация угнетателей, заинтересованная в эксплуатации всех остальных жителей державы.

Система собственности и власти в Карфагене

Материальной основой гражданского коллектива являлась общинная собственность, выступавшая в двух ипостасях: собственность всей общины (например, арсенал, верфи и т.п.) и собственность отдельных граждан (земли, мастерские, лавки, корабли, кроме государственных, особенно военных, и т.д.). Наряду с общинной собственностью другого сектора не существовало. Даже собственность храмов была поставлена под контроль общины.

Саркофаг жрицы. Мрамор. IV-III вв. до н.э. Карфаген.

Гражданский коллектив в теории обладал и всей полнотой государственной власти. Мы не знаем точно, какие посты занимали захвативший власть Малх и пришедшие после него к управлению государством Магониды (источники в этом отношении очень противоречивы). На деле их положение, по-видимому, напоминало положение греческих тиранов. Под руководством Магонидов фактически была создана Карфагенская держава. Но затем карфагенским аристократам показалось, что эта семья стала «тяжела для свободы государства», и внуки Магона были изгнаны. Изгнание Магонидов в середине V в. до н.э. привело к утверждению республиканской формы управления государством.

Высшая власть в республике, по крайней мере официально, а в критические моменты и фактически, принадлежала народному собранию, воплощавшему суверенную волю гражданского коллектива. На деле руководство осуществляли олигархические советы и избираемые из числа богатых и знатных граждан магистраты, прежде всего два суфета, в руках которых в течение года находилась исполнительная власть.

Народ мог вмешаться в дела управления только в случае разногласий среди правителей, какие возникали в периоды политических кризисов. Народу принадлежало и право выбора, хотя и очень ограниченное, советников и магистратов. К тому же «народ Карфагена» всячески приручался аристократами, которые давали ему долю выгод от существования державы: не только «могущественные», но и «малые» извлекали прибыли из морского и торгового могущества Карфагена, из «плебса» набирались люди, отправляемые для надзора над подчиненными общинами и племенами, определенную выгоду давало участие в войнах, ибо при наличии значительной наемной армии граждане все же не были полностью отделены от военной службы, они были представлены и на различных ступенях сухопутной армии, от рядовых до командующего, и особенно во флоте.

Таким образом, в Карфагене сформировался самодовлеющий гражданский коллектив, обладающий суверенной властью и опирающийся на общинную собственность, рядом с которым не существовало ни царской власти, стоящей над гражданством, ни внеобщинного сектора в социально-экономическом плане. Следовательно, можно говорить, что здесь возник полис, т.е. такая форма экономической, социальной и политической организации граждан, которая характерна для античного варианта древнего общества. Сравнивая положение в Карфагене с положением в метрополии, надо отметить, что города самой Финикии при всем развитии товарного хозяйства оставались в рамках восточного варианта развития древнего общества, а Карфаген стал античным государством.

Становление карфагенского полиса и образование державы явились главным содержанием второго этапа истории Карфагена. Карфагенская держава возникла в ходе ожесточенной борьбы карфагенян как с местным населением, так и с греками. Войны с последними носили ярко выраженный империалистический характер, ибо велись они за захват и эксплуатацию чужих территорий и народов.

Расцвет Карфагена

Со второй половины V в. до н.э. начинается третий этап карфагенской истории. Держава была уже создана, и теперь речь шла о ее расширении и попытках установления гегемонии в Западном Средиземноморье. Основным препятствием к этому первоначально были все те же западные греки. В 409 г. до н.э. карфагенский полководец Ганнибал высадился в Мотии, и начался новый тур войн в Сицилии, продолжавшийся с перерывами более полутора веков.

Позолоченная бронзовая кираса. III-II вв. до н.э. Карфаген.

Первоначально успех склонялся на сторону Карфагена. Карфагеняне подчинили живших на западе Сицилии элимов и сиканов и начали наступление на Сиракузы, самый могущественный греческий город на острове и наиболее непримиримый противник Карфагена. В 406 г. карфагеняне осадили Сиракузы, и только начавшаяся в карфагенском лагере чума спасла сиракузян. Мир 405 г. до н.э. закрепил за Карфагеном западную часть Сицилии. Правда, этот успех оказался непрочным, и граница между карфагенской и греческой Сицилией всегда оставалась пульсирующей, отодвигаясь то к востоку, то к западу по мере успехов той или иной стороны.

Неудачи карфагенской армии почти немедленно отзывались обострением внутренних противоречий в Карфагене, в том числе мощными восстаниями ливийцев и рабов. Конец V - первая половина IV в. до н.э. были временем острых столкновений внутри гражданства, как между отдельными группами аристократов, так и, видимо, между вовлеченным в эти столкновения «плебсом» и аристократическими группировками. Одновременно рабы поднимались против господ, а подчиненные народы против карфагенян. И лишь с успокоением внутри государства карфагенское правительство смогло в середине IV в. до н.э. возобновить внешнюю экспансию.

Тогда карфагеняне установили контроль над юго-востоком Испании, что они безуспешно пытались сделать полтора века назад. В Сицилии они начали новое наступление на греков и добились ряда успехов, вновь оказавшись под стенами Сиракуз и даже захватив их порт. Сиракузяне были вынуждены обратиться за помощью к своей метрополии Коринфу, и оттуда прибыла армия во главе со способным полководцем Тимолеонтом. Командующий карфагенскими войсками в Сицилии Ганнон не сумел помешать высадке Тимолеонта и был отозван в Африку, а его преемник потерпел поражение и очистил сиракузскую гавань. Ганнон, вернувшись в Карфаген, решил использовать возникшую в связи с этим ситуацию и захватить власть. После неудачи переворота он бежал из города, вооружил 20 тыс. рабов и призвал к оружию ливийцев и мавров. Мятеж потерпел поражение, Ганнон вместе со всеми родственниками был казнен, и только один его сын Гисгон сумел избежать смерти и был изгнан из Карфагена.

Однако скоро поворот дел в Сицилии заставил карфагенское правительство обратиться с Гисгону. Карфагеняне потерпели жестокое поражение от Тимолеонта, и тогда туда была послана новая армия во главе с Гисгоном. Гисгон вступил в союз с некоторыми тиранами греческих городов острова и разбил отдельные отряды армии Тимолеонта. Это позволило в 339 г. до н.э. заключить сравнительно выгодный для Карфагена мир, по которому он сохранял свои владения в Сицилии. После этих событий семья Ганнонидов надолго стала наиболее влиятельной в Карфагене, хотя ни о какой тирании, как это было у Магонидов, речи быть не могло.

Войны с сиракузскими греками шли своим чередом и с переменным успехом. В конце IV в. до н.э. греки даже высадились в Африке, угрожая непосредственно Карфагену. Карфагенский полководец Бомилькар решил воспользоваться случаем и захватить власть. Но против него выступили граждане, подавив мятеж. А вскоре и греки были отбиты от карфагенских стен и вернулись в Сицилию. Неудачной оказалась и попытка эпирского царя Пирра вытеснить карфагенян из Сицилии в 70-х гг. III в. до н.э. Все эти бесконечные и утомительные войны показали, что ни карфагеняне, ни греки не имели сил отобрать Сицилию друг у друга.

Появление нового соперника — Рима

Положение изменилось в 60-х гг. III в. до н.э., когда в эту борьбу вмешался новый хищник - Рим. В 264 г. началась первая война между Карфагеном и Римом. В 241 г. она закончилась полной потерей Сицилии.

Такой исход войны обострил противоречия в Карфагене и породил там острый внутренний кризис. Самым ярким его проявлением стало мощное восстание, в котором приняли участие наемные воины, недовольные неуплатой причитавшихся им денег, местное население, стремившееся сбросить тяжелый карфагенский гнет, рабы, ненавидевшие своих господ. Восстание разворачивалось в непосредственной близости от Карфагена, охватив, вероятно, также Сардинию и Испанию. Судьба Карфагена висела на волоске. С большим трудом и ценой невероятных жестокостей Гамилькару, до того прославившемуся в Сицилии, удалось подавить это восстание, а затем отправиться в Испанию, продолжая «умиротворение» карфагенских владений. С Сардинией же пришлось распроститься, уступив ее Риму, угрожавшему новой войной.

Вторым аспектом кризиса явилось возрастание роли гражданства. Рядовые массы, которым в теории принадлежала суверенная власть, теперь стремились превратить теорию в практику. Возникла демократическая «партия» во главе с Гасдрубалом. Раскол произошел и среди олигархии, в которой выделились две группировки.

Одну возглавил Ганнон из влиятельной семьи Ганнонидов — они стояли за осторожную и мирную политику, исключавшую новый конфликт с Римом;
а другую - Гамилькар, представлявший семью Баркидов (по прозвищу Гамилькара - Барка, букв, «молния») — они были за активную, имевшую целью взять у римлян реванш.

Возвышение Баркидов и война с Римом

Предположительно, бюст Ганнибала Барки. Найден в Капуе в 1932 г.

В реванше были заинтересованы и широкие круги гражданства, для которых был выгоден приток богатств из подчиненных земель и от монополии морской торговли. Поэтому возник союз между Баркидами и демократами, скрепленный браком Гасдрубала с дочерью Гамилькара. Опираясь на поддержку демократии, Гамилькар сумел одолеть козни врагов и отправиться в Испанию. В Испании Гамилькар и его преемники из семьи Баркидов, в том числе зять Гасдрубал, намного расширили карфагенские владения.

После свержения Магонидов правящие круги Карфагена не допускали объединения военных и гражданских функций в одних руках. Однако в период войны с Римом они стали практиковать по примеру эллинистических государств подобное, но не на общегосударственном, как это было при Магонидах, а на локальном уровне. Таковой была и власть Баркидов в Испании. Но осуществляли Баркиды свои полномочия на Пиренейском полуострове самостоятельно. Прочная опора на армию, тесные связи с демократическими кругами в самом Карфагене и особые отношения, установившиеся у Баркидов с местным населением, способствовали тому, что в Испании возникла полунезависимая держава Баркидов, по сути своей эллинистического типа.

Уже Гамилькар рассматривал Испанию как плацдарм для новой войны с Римом. Его сын Ганнибал в 218 г. до н.э. эту войну спровоцировал. Началась Вторая Пуническая война. Сам Ганнибал пошел в Италию, оставив в Испании брата. Военные действия развернулись на нескольких фронтах, и карфагенские полководцы (особенно Ганнибал) одержали ряд побед. Но победа в войне осталась за Римом.

Мир 201 г. до н.э. лишил Карфаген военного флота, всех внеафриканских владений и заставил карфагенян признать в Африке независимость Нумидии, царю которой карфагеняне должны были вернуть все владения его предков (этой статьей подкладывалась «мина замедленного действия» под Карфаген), а сами карфагеняне не имели права вести войну без разрешения Рима. Эта война не только лишила Карфаген положения великой державы, но и существенно ограничила его суверенитет. Третий этап карфагенской истории, начавшийся при столь счастливых предзнаменованиях, завершился банкротством карфагенской аристократии, так долго правившей республикой.

Внутреннее положение

На этом этапе радикальной трансформации экономической, социальной и политической жизни Карфагена не произошло. Но определенные изменения все же имели место. В IV в. до н.э. Карфаген начал чеканить собственную монету. Происходит определенная эллинизация части карфагенской аристократии, и в карфагенском обществе возникают две культуры, как это характерно для эллинистического мира. Как и в эллинистических государствах, в ряде случаев в одних руках сосредоточивается гражданская и военная власть. В Испании возникает полунезависимая держава Баркидов, главы которой ощущали свое родство с тогдашними властителями Ближнего Востока и где появляется система отношений между завоевателями и местным населением, подобная существующей в эллинистических государствах.

Карфаген располагал значительными пространствами земли, пригодной для обработки. В противоположность другим финикийским городам-государствам в Карфагене в широких масштабах развились крупные земледельческие плантационные хозяйства, где эксплуатировался труд многочисленных рабов. Плантационное хозяйство Карфагена сыграло в экономической истории древнего мира очень крупную роль, поскольку оно повлияло на развитие того же типа рабовладельческого хозяйства сперва в Сицилии, а затем и в Италии.

В VI в. до н.э. или, может быть, в V в. до н.э. в Карфагене жил писатель-теоретик плантационного рабовладельческого хозяйства Магон, большой труд которого пользовался такой славой, что римскому войску, осаждавшему Карфаген в середине II в. до н.э., был дан приказ сохранить этот труд. И он был действительно сохранен. По постановлению римского сената труд Магона был переведен с финикийского языка на латинский, а затем был использован всеми теоретиками сельского хозяйства Рима. Для своего плантационного хозяйства, для ремесленных мастерских и для своих галер карфагеняне нуждались в громадном количестве рабов, отбиравшихся ими из числа военнопленных и купленных.

Закат Карфагена

Поражение во второй войне с Римом открыло последний этап карфагенской истории. Карфаген лишился державы, и его владения были сведены к небольшой округе около самого города. Возможности эксплуатации некарфагенского населения исчезли. Большие группы зависимого и полузависимого населения вышли из-под контроля карфагенской аристократии. Земледельческая территория резко сократилась, и вновь преобладающее значение приобрела торговля.

Стеклянные сосуды для мазей и бальзамов. Ок. 200 г. до н.э.

Если раньше не только знать, но и «плебс» получали определенные выгоды от существования державы, то теперь они исчезли. Это, естественно, вызвало острый социальный и политический кризис, который теперь вышел за рамки существующих установлений.

В 195 г. до н.э. Ганнибал, став суфетом, провел реформу государственного устройства, нанесшую удар самим основам прежнего строя с его господством аристократии и открывшую путь к практической власти, с одной стороны, широким слоям гражданского населения, а с другой - демагогам, которые могли воспользоваться движением этих слоев. В этих условиях в Карфагене развернулась ожесточенная политическая борьба, отразившая острые противоречия внутри гражданского коллектива. Сначала карфагенской олигархии удалось взять реванш, с помощью римлян заставив Ганнибала бежать, не завершив начатого дела. Но сохранить свою власть в неприкосновенности олигархи не смогли.

К середине II в. до н.э. в Карфагене боролись три политические группировки. В ходе этой борьбы ведущим деятелем стал Гасдрубал, возглавлявший антиримскую группировку, и его положение вело к установлению режима типа греческой младшей тирании. Возвышение Гасдрубала испугало римлян. В 149 г. до н.э. Рим начал третью войну с Карфагеном. На этот раз для карфагенян речь шла уже не о господстве над теми или иными подданными и не о гегемонии, а о собственной жизни и смерти. Война практически свелась к осаде Карфагена. Несмотря на героическое сопротивление граждан, в 146 г. до н.э. город пал и был разрушен. Большая часть граждан погибла в войне, а остальных римляне увели в рабство. История финикийского Карфагена завершилась.

История Карфагена показывает процесс превращения восточного города в античное государство, формирования полиса. А став полисом, Карфаген пережил и кризис этой формы организации античного общества. При этом надо подчеркнуть, что, каков мог быть здесь выход из кризиса, мы не знаем, поскольку естественное течение событий было прервано Римом, нанесшим фатальный удар Карфагену. Финикийские же города метрополии, развивавшиеся в иных исторических условиях, оставались в рамках восточного варианта древнего мира и, войдя в состав эллинистических государств, уже в их составе перешли на новый исторический путь.

НАРОД, ЕГО ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СВЯЗИ

Финикийская литература практически не дошла до наших времен, и до археологических открытий середины XIX столетия источником наших знаний о финикийцах служили письменные документы других народов, особенно евреев, греков и римлян, с которыми финикийцы время от времени контактировали, причем не всегда на дружественной основе. Естественно, сложившаяся картина не может не быть искаженной.
В I столетии до нашей эры, через много лет после падения Карфагена, грек Плутарх пишет о финикийцах:
«Это грубый и жестокий народ, покорный своим правителям и деспотичный по отношению к покоренным народам, жалкий в страхе, свирепый в гневе, непоколебимый в решениях, не обладающий веселостью нрава и не ведающий доброты».
Подобную критику мы находим у Аппиана, грека из Александрии, век спустя:
«Во времена процветания карфагеняне жестоки и высокомерны, но в несчастье они смиренны».
Было бы несправедливо полагаться только на подобные суждения. В I веке нашей эры испанец Помпоний Мела более великодушен:
«Финикийцы – умный народ, благоденствующий во времена и войны и мира. Они преуспели в письменности, и литературе, и других искусствах, в судовождении, в ведении военных действий на море и в управлении империей».
Археологи позволили составить более сбалансированное мнение о финикийцах, однако из всех главных народов древности финикийцы по сей день остаются наименее затронутыми археологическими исследованиями. На финикийских местах археологических раскопок не найдено письменных документов, которые сообщили бы нам, как же сами финикийцы оценивали свои отношения с другими народами, особенно с египтянами, ассирийцами и греками, или рассказали бы о политических и торговых связях с соседями, или снабдили бы нас информацией о достижениях в области пурпурного окрашивания, металлообработки и судостроения. Мы можем судить обо всем этом лишь по косвенным доказательствам: археологическим находкам и не всегда надежным сведениям из письменных источников других народов. Часто эти источники грешат пробелами, и приходится признать, что авторам абсолютно неведомы некоторые исторические события. И все же, несмотря на вышеизложенное, современные ученые и археологи создали довольно ясный образ маленького, но храброго народа, оказавшего огромное влияние на мировую историю и развитие цивилизации.
В древности финикийцам не было равных в области географических исследований и мало кто, разве что греки, мог сравниться с финикийцами-колонизаторами. Финикийцы перевозили сырье и товары по всему известному тогда миру. Их воинская доблесть проявилась не только в долгой борьбе Карфагена с Римом, но и в сопротивлении Тира и Сидона Месопотамии и другим завоевателям. Финикийцы также оказывали военные услуги Персии. Однако все это бледнеет перед их высочайшим достижением – алфавитом. Именно созданием алфавита финикийцы оказали самое мощное влияние на все последующие цивилизации Старого Света. Множество окружавших финикийцев народов, включая греков, быстро восприняли их алфавит, и в той или иной степени он используется во всех индоевропейских и семитических языках.
Народ, о котором мы говорим, обитал на узкой полосе Левантийского побережья от Тартуса до горы Кармел и чуть южнее.
Жители этой части побережья и прилегающих к ней внутренних районов в бронзовом веке названы в Библии ханаанеями. Несмотря на генеалогию, представленную в Книге Бытия, по которой Ханаан (Кенаан) является сыном Хама, они были семитами и говорили на семитском языке.
Можно с уверенностью сказать, что эти ханаанеи не были автохтонами, то есть изначально не проживали на упомянутой территории, однако время их появления там до сих пор дебатируется. Практически все сходятся на том, что было несколько волн миграции семитов, явившихся, вероятно, из Аравии или зоны Персидского залива, но вопросы их происхождения и хронология изобилуют трудностями.

В наше время многие отождествляют первую миграцию на север с установлением аккадского господства над Месопотамией около 2350 года до н. э.; вторую – с притоком аморитов в конце 3-го тысячелетия; третью – с появлением арамеев в конце бронзового века. Однако если это так, то что делать со свидетельством из Библа? Но означает ли это, что самые первые жители Библа, торговавшие с Египтом в 3000 году, не были семитами и прямыми предшественниками более поздних финикийских жителей Библа? Ни в Библе, ни в других местах нет никаких свидетельств вооруженного семитского завоевания. Похоже, семиты жили в Библе по меньшей мере с начала бронзового века. Антропология здесь ничем помочь не может. Краниальные (черепные) измерения показывают, что население Леванта было очень разнородным даже к 4-му тысячелетию. Археологи также не могут пока, а может, и никогда не смогут с полной уверенностью отождествить керамику, оружие или печати с каким-либо этносом. Наверняка можно сказать лишь, что к IV столетию до н. э. в Амарнских письмах жители Ханаана называют себя аккадскими Кинаху (Kinahu) или Кинану (Kinanu). По-видимому, это самое раннее появление данного слова в письменных источниках.
Откуда тогда другое имя, «финикийцы», под которым эта ветвь ханаанеев теперь общеизвестна? Они не изобрели его сами. Видимо, это имя дали им греки, возможно, микенские греки, которые традиционно торговали с ними в конце 2-го тысячелетия. Несомненно, что вначале финикийцами назывались все ханаанеи. Позже так станут именовать лишь тех, кто жил в прибрежном районе, сохранив свою независимость.
Это слово впервые встречается у Гомера (в единственном числе Phoenix, во множественном – Phoenikes) и, похоже, первоначально означало темно-красный, пурпурный или коричневый цвет, а затем перешло и на финиковую пальму, и на смуглых ханаанеев. Имя мифической птицы Феникс считают производным от того же прилагательного. Римское имя карфагенян и других западных представителей этого народа, Poeni, – латинизированная версия греческого имени. Римляне различали западных Poeni и восточных Phoenices, хотя признавали их общие корни. Языческие греческие и латинские авторы никогда и ни в какой форме не пользовались словом «ханааней», однако финикийцы, даже на западе, сохранили его. В Новом Завете, обращаясь к языческим читателям, святой Марк пишет о сирофиникийской женщине (Mark VII, 26), а святой Матфей, писавший для евреев, называет ее женщиной Ханаана (Matthew XV, 22) (гл. 8).
Финикийцев как народ невозможно выделить из общей массы ханаанеев где-то до второй половины 2-го тысячелетия до н. э., и именно отсюда мы начнем наш рассказ. Финикия достигла расцвета в начале 1-го тысячелетия до н. э., когда торговлей и колонизацией стала расширять свое влияние на все Средиземноморье и за его пределы.
Мы проследим судьбы финикийцев на востоке до завоевания Тира Александром в 332 году до н. э. и на западе до 146 года до н. э., когда Карфаген был разграблен Римом. После этих событий Восточная Финикия влилась в греческий (эллинистический) мир, а Западная Финикия – в римский.
На севере и востоке финикийского прибрежного района, в долине Оронта и на территории, которую греки и римляне более поздних веков называли Келесирия, люди бронзового века, также ханаанеи, создали искусство и культуру, которые очень трудно отличить от того, что мы находим южнее. Проблема усугубляется врожденной склонностью всех жителей Левантийского побережья копировать чужое искусство и культуру, в особенности искусство и культуру Египта и Месопотамии, а также способностью сочетать их в единое целое, столь не свойственное ни тем, ни другим, что вызывает еще большую путаницу.
Значительные города, такие, как Угарит (Рас-Шамра), Алалах (Атчана), Хамат и Дамаск, имели длинную историю. Бронзовые фигурки из более северных финикийских городов, таких, как Арад и Триполи и, пожалуй, даже Библ, часто имеют черты, характерные для Северной Сирии, тогда как многие археологические находки Шеффера (Schaeffer) в Угарите похожи на найденные гораздо южнее, а обнаруженные им клинописные таблички впервые раскрывают нам ханаанские религиозные и мифологические тексты. Угарит и собственно южные места археологических раскопок не были финикийскими в том смысле, какой мы здесь придаем этому термину, и, хотя используем часть находок, чтобы проиллюстрировать наш рассказ, мы не включаем южный регион в сферу наших интересов.
Поскольку вся Палестина была в основном ханаанской до появления евреев, а постепенный процесс еврейского проникновения закончился только во времена Соломона, мы – чтобы проиллюстрировать нашу основную мысль – воспользуемся палестинскими артефактами, хотя также не считаем их истинно финикийскими. Как выявили недавние раскопки профессора Ядина, Хацор, например, оставался важной ханаанской твердыней еще долгое время после еврейского вторжения.
Все эти сложные проблемы возникают, когда мы говорим о самой Финикии, окруженной соседями в основном того же семитского происхождения. Этого нет на заморских территориях, за исключением Кипра. Народы тех территорий имеют совершенно иные корни, и их легко отличить от пришлых финикийцев. Население Кипра, однако, контактировало с семитами; возможно, испытывало семитскую иммиграцию с 3-го тысячелетия до н. э., а кипрское влияние распространялось на материк.
На Кипре и не в меньшей степени в Финикии нас ждут и другие трудности. Раннее греческое искусство с VIII века до н. э. испытывало сильное влияние Востока, и особенно Финикии, причем влияние было обоюдным.
Многими веками ранее, во времена Микенской Греции, греки посещали Левантийское побережье и Кипр, а потому трудно отличить финикийские артефакты от греко-финикийских, особенно в области искусства. Выделить из финикийских находок то, что принадлежит Египту и Месопотамии, не так сложно, поскольку копии левантийцев обычно не похожи на оригиналы и легко узнаваемы.

Глава 2
ГЕОГРАФИЯ

Как часто случается, именно географическое положение повлияло на развитие финикийцев. Природный ландшафт заставлял их искать морские пути, а находясь между двумя великими цивилизациями древности, они испытывали постоянное политическое давление и подвергались культурному влиянию с обеих сторон.
Сирийско-Палестинское, или, как мы для краткости будем называть его, Левантийское, побережье протянулось примерно на 450 миль от залива Искандерун до египетской границы. Финикийские города располагались в средней части этой полосы длиной около 200 миль от Антарада (Тартуса) на севере до Дора или, возможно, до Иоппы (Яффы) на юге.
В число четырех самых главных городов входили Арад (Руад), находившийся на острове напротив Тартуса, Библ (Гебал, Джебель, Джубель), Сидон и Тир. Марат (Амрит), Берит (Бейрут), Экдипа (Ахзив) и многие другие были зачастую чуть больше деревень.
Горная цепь Ливана, местами достигающая высоты 9000 футов и более, тянется вдоль побережья, не отступая от него далее чем на тридцать миль, но плодородные долины не могли обеспечить продовольствием все увеличивающееся население.
Вот почему Финикия никогда не могла существовать, тем более процветать, опираясь на собственные сельскохозяйственные ресурсы, не говоря уже о том, чтобы стать страной-экспортером. А вот чем она и в древности обладала в избытке, так это лесом: знаменитым ливанским кедром и елью. Именно благодаря этому природному богатству у региона рано завязались контакты с Египтом, не обладающим столь ценной древесиной.
Левантийское побережье изобилует маленькими заливами, укрытыми выступающими в море мысами. Население легко могло защищаться от нападений с суши, и в то же время всегда были под рукой суда по обе стороны мыса. К тому же достаточно близко от берега было много островов, обеспечивавших убежище кораблям. Отправляясь в путешествия, финикийцы всегда искали подобные места и основывали колонии в самых известных крепостях и гаванях Средиземноморья: Кадис в Испании, Валетта на Мальте, Бизерта в Тунисе, Кальяри в Сардинии и Палермо на Сицилии. Остальные их города – Карфаген, Мотия на Сицилии и сами Тир и Сидон – принимали в древности суда, что кажется нереальным для больших современных кораблей.
Чтобы понять, как развивалась Финикия, мы должны детальнее рассмотреть расположение ее городов.
Арад, например, один из главных городов на собственно финикийской территории, находился на каменистом островке всего лишь около 1500 метров по периметру. Согласно Страбону, остров был застроен очень высокими зданиями в несколько этажей. В исторических документах упоминается, что, несмотря на маленькие размеры, Арад господствовал над соседними городами, такими, как Марат и Симира. Мы не знаем деталей топографии Арада. Вероятно, его окраины и кладбища тянулись до материка, как, например, в Мотии на Сицилии. У Страбона есть странный рассказ о том, что в городе не было колодцев, а на случай осады, когда в резервуарах иссякала вода, жители пользовались подводным источником, находившимся между островом и материком. Вода поднималась по кожаной трубе в лодки; свинцовая полусфера защищала нижний конец трубы и сам источник от морской воды. Жители Арада были замечательными моряками и составляли значительную часть контингента финикийского флота. На самых ранних монетах мы находим изображение галеры, как символа города.
Библ расположен примерно в 28 милях к северу от Бейрута. Раскопки французов пролили свет на его топографию от ранних времен до конца бронзового века, однако, кроме остатков культовых сооружений, находившихся на местах предшественников бронзового века, и крепости IV века до н. э., не было найдено ничего, относящегося к железному веку. Возможно, главное поселение железного века лежит севернее, под современной деревней. Похоже, что в конце бронзового века личные жилища «покидают акрополь». С утеса вниз к гавани, находящейся между поселением бронзового века и современным, ведет пандус. Библ, по местной традиции, считался самым древним городом в мире, построенным богом Элом, и был одним из древнейших и самых важных центров поклонения Астарте. Французские археологи открыли непрерывный ряд слоев вплоть до неолитического периода и получили много ценнейшей информации о религиозных культах бронзового века в регионе.
Древний Сидон лежит на северном склоне мыса. Римский, средневековый и современный города строились на одном и том же месте, а потому вряд ли стоит надеяться, что когда-нибудь мы узнаем общую топографию финикийского города. На севере была превосходная гавань, защищенная цепью невысоких скал, тянувшейся от северного конца мыса до материка на несколько сот метров. Большой залив на юге не так хорошо защищен, однако при небольшом волнении мог предоставить убежище кораблям. Ренан считал, что здесь, как и в Араде, он нашел остатки финикийских стен и укреплений, но эти находки так скудны, что не дают истинного представления о том, какими эти сооружения были в древности. Скорее, мы можем судить о них по ассирийским рельефам и сидонским монетам. Кладбища, храмы и, безусловно, район ремесленников находились на берегу и склонах утесов.
О Тире известно, пожалуй, больше, чем о любом другом городе на территории самой Финикии, но даже в этом случае мы можем лишь обозначить общие контуры. Тир занимает два из самых больших в цепи каменистых островков, расположенных рядом с материком, и в древности добраться до материка можно было лишь на лодке. При осаде Тира Александр Великий построил дамбу, и древний остров превратился в современный полуостров. Однако, как и в Араде, остров, хоть и плотно застроенный многоэтажными зданиями, не мог вместить город размеров Тира и, вероятно, постройки занимали и прибрежную часть материка. Топография была хорошо изучена с помощью аэрофотосъемки. Как в Сидоне, порт находился по обе стороны города. На севере природа предоставила естественную гавань, дополненную волноломом, и прекрасный рейд, защищенный цепью островков; на юге или юго-востоке сам остров и дамбы защищали вторую гавань. Поскольку современный Тир находится на том же месте, вряд ли мы узнаем больше о внутренних деталях города. Крупномасштабные раскопки на застроенном юго-востоке древнего острова пока не дали достаточно свидетельств о поселениях доалександровского периода.
К счастью, археологические раскопки в финикийских колониях предоставляют больше сведений о топографии типичного финикийского города. Наилучшим примером является Карфаген, несомненно, самый большой и величественный из всех финикийских городов.
Разные источники XIX века и более ранние помещали Карфаген в любом мыслимом месте полуострова, протянувшегося от Туниса до мыса Гамар (Cape Gamart), Сиди-бу-Саид (Sidi Bou Said) и Ла-Гулетт. Однако после обнаружения в 80-х годах XIX века пунических захоронений между холмами Сен-Луи (St Louis) и Сте-Моник (Ste Monique) можно предположить, что пунический город лежал между Сиди-бу-Саид и Ла-Гулетт. Несмотря на новую информацию, оставалось обширное поле для скрещивания разных мнений о топографических деталях. Особенно жарко обсуждалось, представляли ли обе лагуны к северу от Ле-Крама (Le Kram) круглый и прямоугольный пунические порты или котон, так ярко описанный Аппианом, Страбоном и другими древними авторами.

Одна из трудностей заключается в том, что Себкрет-эр-Риана (Sebkret er Riana) на севере перешейка, в пунические времена открытый морю, стал – из-за наносов в устье реки Баград (совр. Меджерда) – окруженным сушей заливом. Находящееся на юге Тунисское озеро обмелело, хотя более-менее сохранило древние очертания. В наши дни по Тунисскому озеру может пройти разве что гребная лодка, а прежде пунические корабли могли бросить якорь и здесь, и в Себкрет-эр-Риане.
Восточная береговая линия между Сиди-бу-Саид и Ла-Гулетт практически не изменилась.
В 1918 году С. Гзелль, суммировав археологические и литературные доказательства, пришел к выводу, что Бирса находилась на холме Сен-Луи и что лагуны около Ле-Крама отмечают местонахождение прямоугольного и круглого портов, о которых поведали нам древние авторы. Маленькие размеры лагун не должны нас сильно смущать, если вспомнить, что пунический котон был скорее плавучим (мокрым) доком, чем настоящей гаванью, и что обычно суда стояли на якоре у берега или втаскивались на него. Правда, в древних текстах говорится, что во время 3-й Пунической войны Карфаген построил флот из 120 кораблей в круглом порту, а в доках находилось до 220 судов, однако подобные заявления, вероятно, объясняются тем, что в древности район круглого порта был больше. Вымощенное дно круглой лагуны доказывает, что она не природного, а искусственного происхождения.
В таком случае, вероятно, главный пунический город тянулся вдоль берега от Ле-Крама до Бордж-Джедид (Bordj Djedid) и вглубь примерно до Ла-Малги (La Malga) (рис. 4). Форум (исходя из древних текстов) должен был занимать низину между холмом Сен-Луи и портами. Об остальных деталях городской топографии нам известно очень мало, за исключением двух районов: территории святилища Тиннит к западу от прямоугольной лагуны и некрополя. Почти все другие древние здания, остатки которых сохранились, – римские или византийские. Руины домов и улиц позднего пунического периода обнаружены недавно на южном склоне холма Сен-Луи, а также в Дермехе (Dermech) и Дуар-Шотт (Douar Chotte). Картон нашел некрополь в Саламбо (Salammbo station), а Мерлин – еще один в Сиди-бу-Саид. Однако неизвестно расположение ни одного храма, и, хотя некоторые из множества водяных резервуаров в Ла-Малге и Бордж-Джедид могли быть изначально пуническими, в своем настоящем виде они несомненно римские.
Однако колодец у подножия утеса Бордж-Джедид, называемый Фонтаном тысячи амфор, был сооружен еще в пунический период и до сих пор сохранил пуническую кладку, хотя своды относятся к римскому периоду.
Согласно древним источникам, во время 3-й Пунической войны город был окружен стеной длиной в 21 милю. Если крепостная стена тянулась к северу через самую узкую часть перешейка, затем на восток к берегу севернее Ла-Марсы и назад вдоль морского побережья через Сидибу-Саид и Ле-Крам, то этим данным можно доверять. К тому же есть и вещественные доказательства: 1) фундаменты в море рядом с берегом от Бордж-Джедид почти до прямоугольной лагуны; 2) рвы, ограды и другие свидетельства, найденные в 1949 году там, где древняя стена пересекала перешеек, и 3) остатки стены на берегу озера в 13 – 16 футов толщиной в двух милях к западу от Ле-Крама. Судя по типу камней, их размерам и кладке, эти укрепления должны быть пуническими или ранними римскими, но поскольку римский Карфаген был укреплен лишь в V веке н. э., то мы можем считать их пуническими.
Самые ранние погребения не могут быть древнее, чем конец VIII столетия до н. э. Эти погребения, а также погребения следующих двух веков расположены на склонах холмов Сен-Луи и Юноны в районах Дуимес и Дермех между Бирсой и Бордж-Джедид. К V веку кладбище уже занимало южные склоны Бордж-Джедид. В IV веке хоронили между холмом Одеон и Бордж-Джедид (Dar-el-Morali и Ard-el-Kheraib) и, наконец, в III и II веках – севернее и северо-восточнее на холмах Одеон и Сте-Моник и, как ни странно, вновь стали использовать склоны холмов Сен-Луи и Юноны. Таким образом, с течением веков некрополь распространялся на северо-восток

-------------
"Скачайте книгу в нужном формате и читайте дальше"

К нига посвящена истории финикийцев – маленького воинственного народа, который заставил считаться с собой все могущественные государства древнего Средиземноморья. Подробно повествуется о нравах и обычаях, религиозных и светских обрядах финикийцев, о великолепных мастерах ювелирного и оружейного дела, резьбы по слоновой кости, камню, металлу, а также изложена история создания древнейшего алфавита – высшего достижения финикийской культуры, которое оказало мощное влияние на все последующие цивилизации Старого Света.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Описывая зарождение народа, я попытался отделить финикийцев побережья от ханаанеев (ханаанеян) вообще и даже опустил раннюю историю этого района, поскольку только в конце бронзового века появились термины «Финикия» и «финикийцы» в том значении, как мы теперь их понимаем. Такой подход объяснит, если не извинит, почему я столь мало внимания уделил великим раскопкам французов в Библе и Угарите.

Дональд Харден

Харден Дональд

Финикийцы. Основатели Карфагена

ПРЕДИСЛОВИЕ

Описывая зарождение народа, я попытался отделить финикийцев побережья от ханаанеев (ханаанеян) вообще и даже опустил раннюю историю этого района, поскольку только в конце бронзового века появились термины «Финикия» и «финикийцы» в том значении, как мы теперь их понимаем. Такой подход объяснит, если не извинит, почему я столь мало внимания уделил великим раскопкам французов в Библе и Угарите.

Я приношу благодарность всем, кто помог мне в подборе материалов для данной книги.

Д. Б. Харден

Глава 1

НАРОД, ЕГО ПРОИСХОЖДЕНИЕ И СВЯЗИ

В I столетии до нашей эры, через много лет после падения Карфагена, грек Плутарх пишет о финикийцах:

«Это грубый и жестокий народ, покорный своим правителям и деспотичный по отношению к покоренным народам, жалкий в страхе, свирепый в гневе, непоколебимый в решениях, не обладающий веселостью нрава и не ведающий доброты».

Подобную критику мы находим у Аппиана, грека из Александрии, век спустя:

«Во времена процветания карфагеняне жестоки и высокомерны, но в несчастье они смиренны».

«Финикийцы – умный народ, благоденствующий во времена и войны и мира. Они преуспели в письменности, и литературе, и других искусствах, в судовождении, в ведении военных действий на море и в управлении империей».

Откуда тогда другое имя, «финикийцы», под которым эта ветвь ханаанеев теперь общеизвестна? Они не изобрели его сами. Видимо, это имя дали им греки, возможно, микенские греки, которые традиционно торговали с ними в конце 2-го тысячелетия. Несомненно, что вначале финикийцами назывались все ханаанеи. Позже так станут именовать лишь тех, кто жил в прибрежном районе, сохранив свою независимость.

Это слово впервые встречается у Гомера (в единственном числе Phoenix, во множественном – Phoenikes) и, похоже, первоначально означало темно-красный, пурпурный или коричневый цвет, а затем перешло и на финиковую пальму, и на смуглых ханаанеев. Имя мифической птицы Феникс считают производным от того же прилагательного. Римское имя карфагенян и других западных представителей этого народа, Poeni, – латинизированная версия греческого имени. Римляне различали западных Poeni и восточных Phoenices, хотя признавали их общие корни. Языческие греческие и латинские авторы никогда и ни в какой форме не пользовались словом «ханааней», однако финикийцы, даже на западе, сохранили его. В Новом Завете, обращаясь к языческим читателям, святой Марк пишет о сирофиникийской женщине (Mark VII, 26), а святой Матфей, писавший для евреев, называет ее женщиной Ханаана (Matthew XV, 22) (гл. 8).

Финикийцев как народ невозможно выделить из общей массы ханаанеев где-то до второй половины 2-го тысячелетия до н. э., и именно отсюда мы начнем наш рассказ. Финикия достигла расцвета в начале 1-го тысячелетия до н. э., когда торговлей и колонизацией стала расширять свое влияние на все Средиземноморье и за его пределы.

Мы проследим судьбы финикийцев на востоке до завоевания Тира Александром в 332 году до н. э. и на западе до 146 года до н. э., когда Карфаген был разграблен Римом. После этих событий Восточная Финикия влилась в греческий (эллинистический) мир, а Западная Финикия – в римский.

На севере и востоке финикийского прибрежного района, в долине Оронта и на территории, которую греки и римляне более поздних веков называли Келесирия, люди бронзового века, также ханаанеи, создали искусство и культуру, которые очень трудно отличить от того, что мы находим южнее. Проблема усугубляется врожденной склонностью всех жителей Левантийского побережья копировать чужое искусство и культуру, в особенности искусство и культуру Египта и Месопотамии, а также способностью сочетать их в единое целое, столь не свойственное ни тем, ни другим, что вызывает еще большую путаницу.

Значительные города, такие, как Угарит (Рас-Шамра), Алалах (Атчана), Хамат и Дамаск, имели длинную историю. Бронзовые фигурки из более северных финикийских городов, таких, как Арад и Триполи и, пожалуй, даже Библ, часто имеют черты, характерные для Северной Сирии, тогда как многие археологические находки Шеффера (Schaeffer) в Угарите похожи на найденные гораздо южнее, а обнаруженные им клинописные таблички впервые раскрывают нам ханаанские религиозные и мифологические тексты. Угарит и собственно южные места археологических раскопок не были финикийскими в том смысле, какой мы здесь придаем этому термину, и, хотя используем часть находок, чтобы проиллюстрировать наш рассказ, мы не включаем южный регион в сферу наших интересов.

Поскольку вся Палестина была в основном ханаанской до появления евреев, а постепенный процесс еврейского проникновения закончился только во времена Соломона, мы – чтобы проиллюстрировать нашу основную мысль – воспользуемся палестинскими артефактами, хотя также не считаем их истинно финикийскими. Как выявили недавние раскопки профессора Ядина, Хацор, например, оставался важной ханаанской твердыней еще долгое время после еврейского вторжения.

Все эти сложные проблемы возникают, когда мы говорим о самой Финикии, окруженной соседями в основном того же семитского происхождения. Этого нет на заморских территориях, за исключением Кипра. Народы тех территорий имеют совершенно иные корни, и их легко отличить от пришлых финикийцев. Население Кипра, однако, контактировало с семитами; возможно, испытывало семитскую иммиграцию с 3-го тысячелетия до н. э., а кипрское влияние распространялось на материк (гл. 4).

На Кипре и не в меньшей степени в Финикии нас ждут и другие трудности. Раннее греческое искусство с VIII века до н. э. испытывало сильное влияние Востока, и особенно Финикии, причем влияние было обоюдным.

Многими веками ранее, во времена Микенской Греции, греки посещали Левантийское побережье и Кипр, а потому трудно отличить финикийские артефакты от греко-финикийских, особенно в области искусства. Выделить из финикийских находок то, что принадлежит Египту и Месопотамии, не так сложно, поскольку копии левантийцев обычно не похожи на оригиналы и легко узнаваемы.

Глава 2

ГЕОГРАФИЯ

Сирийско-Палестинское, или, как мы для краткости будем называть его, Левантийское, побережье протянулось примерно на 450 миль от залива Искандерун до египетской границы (рис. 1). Финикийские города располагались в средней части этой полосы длиной около 200 миль от Антарада (Тартуса) на севере до Дора или, возможно, до Иоппы (Яффы) на юге.

В число четырех самых главных городов входили Арад (Руад), находившийся на острове напротив Тартуса, Библ (Гебал, Джебель, Джубель), Сидон и Тир. Марат (Амрит), Берит (Бейрут), Экдипа (Ахзив) и многие другие были зачастую чуть больше деревень.

Рис. 1. Карта Левантийского побережья: Финикия и ее главные города

Горная цепь Ливана, местами достигающая высоты 9000 футов и более, тянется вдоль побережья, не отступая от него далее чем на тридцать миль, но плодородные долины не могли обеспечить продовольствием все увеличивающееся население.

Вот почему Финикия никогда не могла существовать, тем более процветать, опираясь на собственные сельскохозяйственные ресурсы, не говоря уже о том, чтобы стать страной-экспортером. А вот чем она и в древности обладала в избытке, так это лесом: знаменитым ливанским кедром и елью. Именно благодаря этому природному богатству у региона рано завязались контакты с Египтом, не обладающим столь ценной древесиной.

Левантийское побережье изобилует маленькими заливами, укрытыми выступающими в море мысами. Население легко могло защищаться от нападений с суши, и в то же время всегда были под рукой суда по обе стороны мыса.